(Hunter @ Jul 29 2006, 09:44 AM) Бла-бла-бла...............................Ты поражаешь способностью говоря что-то,не сказать при этом ничего.
Этим он поражает не только тебя...
QUOTE (Hunter @ Jul 29 2006, 09:44 AM)
Бла-бла-бла...............................user posted imageТы поражаешь способностью говоря что-то,не сказать при этом ничего.user posted image
Этим он поражает не только тебя... biggrin.gif
Меня уже не поражает... эта замечательная способность к демагогии при весьма скромных фундаментальных знаниях + завышенная самооценка - очень востребованы у нас в коридорах власти,так что я прочу Трибунусу большое политическое будущее.
А если учесть еще как он выборы проводит, используя административные рычаги, то вообще незаменимой фигурой может стать на Российском политическом Олимпе...
(продолжение)
Кровавый омут Карабаха.
Февраль 1988 года: "Корректоры, лидеры "Карабаха" и Сильва Капутикян
Сегодня эти опечатки кажутся столь безобидными, что о них никто и не вспоминает. Случалось же - то в "Календаре врача" на 1963 год, то в книге Н.В.Воронова" Монументальная скульптура" (1984 год), то даже в учебнике "Основы советского государственного права" (1987 год), - что Нагорно-Карабахская автономная область причислялась к Армянской ССР. Эта фальсификация издателями и авторами объяснялась виной корректоров: не доглядели. И точка. Никаких особых протестов азербайджанские власти, тем паче - читатели, не затевали.
Народный писатель Азербайджана Мирза Ибрагимов, написавший обстоятельную статью, посвященную критическому разбору книги Зория Балаяна "Очаг" и подлинной истории взаимоотношений двух народов, удостоился лишь телефонного звонка из "Литературной газеты". На корректоров там уже не ссылались, но по поручению Александра Чаковского писателю сообщили: "Так как книга издана в Ереване и касается вопроса, который редакция не считает нужным выносить на всесоюзную и международную арену, публикация .Вашей статьи невозможна".
Зато когда в газете "Бакинский рабочий", опубликовавшей серию очерков об Армении, проникнутых уважением к соседней республике и ее жителям, из герба Армении, помещенного рядом с заголовком, исчезло контурное изображение Арарата, реакция была далеко не адекватной техническому типографскому браку. И хотя уже в следующем номере - очерки шли с продолжением - типография оказалась на высоте, последовали не только протесты Еревана в Москву ив высшие органы власти Азербайджана, но и в самой Армении развернулась негодующе-пропагандистская кампания. Группа работников редакции и издательства после суровых разносов в верхах подверглась остракизму и увольнению.
Под особым наблюдением и контролем находились труды историков, воссоздававших картину политической и культурной жизни албанов, одного из трех основных древних народов Закавказья, наименее известного и очень мало изученного, хотя он является одним из предков народов закавказского Азербайджана и горного Дагестана. Центр изучения древней Албании по указанию
Президиума Академии наук СССР переместился из Баку в Ереван.
Вышедшая в 1986 году книга Фариды Мамедовой "Политическая история и историческая география Кавказской Албании (Ш век до н.э. - УШ век н.э.)" и защищенная в апреле 1987 года в качестве докторской диссертации, подверглась разгромной критике в ереванской газете "Гракан терт" ("Литературная газета"). Литератор Альберт Мутегян обратил внимание вышестоящих партийных органов и ВАКа на ненаучное толкование Ф.Мамедовой многочисленных фактов армянской истории и тенденциозное их извращение и обвинил автора "в беспочвенных притязаниях и стремлении присвоить памятники средневековой армянской литературы, архитектуры и культуры".
Напрасно академик Зия Буниятов предупреждал своего оппонента из "Гракан терт", что нельзя превращать албанистику из области науки в поле политики, тем более сигнализировать в ''вышecтoящиe органы", ведь древняя Албания - это культурное наследие многих народов, и в первую очередь - Азербайджана. Зия Буниятов ссылался при этом на одного из основателей албанистики и Армянской академии наук, академика Иосифа Абгаровича Орбели, справедливо осудившего в свое время "армянские националистические наукообразные домыслы".
Время подступало другое, время не академиков, а заурядных филологов из комитета "Карабах", которые прямо-таки вцепились в "возбуждающую тему".
Не отставала от интеллектуалов и армянская церковь. Эчмиадзин, как можно судить даже поверхностнему наблюдателю, степенно, без лишних эмоций, но постоянно держал наготове антиазербайджанские настроения. Назову лишь два свежих к тому времени руководства: "Противники армянского народа до революции и после революции" (1978 год) и "Девять вопросов в решении судьбы Армении" (1983 год). Карабах в решении судьбы Армении, естественно, превалировал над другими восемью вопросами.
И хотя из событий 1987 года "вокруг Карабаха" мною рассмотрена малая толика, сюжет сей навязанной драмы упорно толкает нас в год 1988-ой, в сам Нагорный Карабах (по азербайджанской транскрипции - Гарабаг) и в столицу этой автономной области - город Степанакерт, когда-то село Ханкенди (Ханское село).
20 февраля 1988 года большинство депутатов областного совета НКАО проголосовало за передачу области из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской сср. Соответствующие обращения направлялись Верховным Советам в Баку, Ереван и в Москву. Еще до получения ответов этих вышестоящих органов менялись стяги на флагштоках и доски на учреждениях, переходивших под юрисдикцию Армянской ССР.
"Правда" ровно через месяц вопрошала по этому "беспрецедентому для нашей страны случаю":
"Казалось бы, что в этом плохого или страшного? Веда прошли вроде времена, когда по любому вопросу могло быть только одно мнение. И если появились другие, почему бы их не рассмотреть, проверить в откровенной беседе? Доказательно объяснить людям, что в данном случае у них местнические интересы взяли верх иод государственными".
О том, что выход из царства произвола в царство закона, - а мы собрались строить, если помните, правовое государство, - подменяется на глазах изумленных зрителей всей страны другим произволом, националистически воспаленным, и значит, более кровавым, "Правда" сказать не посмела. О других средствах массовой информации, все еще находившихся под гнетом партийной цензуры, и говорить бесполезно.
Журналистов предупреждали: нужен взвешенный подход, ситуация сложна, реакция на каждое слово острая; в Москве вырабатывалась "мирная концепция взаимных уступок", будто бы и Азербайджан претендовал на часть территории Армении.
О растерянности пишущих в те первые дни конфликта поведал спецкорр. "Известий" А. Казиханов:
"Я рассуждал примерно так. Что в основе событий? Недоразумение. Большое, грандиозное, трагическое, чреватое ужасными последствиями, но - недоразумение. Мне все время казалось, что его можно как-то уладитъ,если найдется некто умный, рассудительный, совершенно беспристрастный, в равной степени уважающий и любящий как азербайджанцев, так и армян. И если такой человек (или группа людей) мудро и тонко устранит возникшие претензии, взаимные глухоту и слепоту, то все станет на свои места".
Казиханова, правда, несколько насторожила обстановка в клубе степанакертской шелковой фабрики, когда там выступал директор Р.Атаян, о чем он и поведал читателям:
"Говорил он, естественно, по-армянски. Я обратился к молодым людям с просьбой перевести речь директора, но наткнулся на резкий отказ. Тогда я попросил стоявшего рядом человека средних лет, судя по всему, рабочего этой фабрики, хоть кратко перевести мне, о чем говорил директор.
- Он рассказывает о нашей истории, - любезно сказал рабочий. - Он говорит, что...
Дальнейшего я не услышал. Моего простодушного переводчика тут же отозвали в сторону. Несколько небритых молодых людей что-то гневно ему сказали. Рабочий смущенно оправдывался".
Непредубежденному человеку было ясно, что добиваться практической самостоятельности в рамках автономии, наполняя ее живым содержанием проявляя гибкую, сильвую волю к добру, власти Карабаха не могут и не хотят. Они находились под давлением "небритых молодых ребят". Испугавшийся председатель исполкома облсовета объявил вечером 20 февраля о потере печати, но в конце концов нашел ее, заверил бумаги, сделав вполне законными результаты депутатского голосования.
Журналисты "Известий" и "Правды" пытались узнать у карабахских армян: каковы конкретные плюсы, если НКАО все же перешла бы к Армении? Кто и как считал их? Забыв про "экономическую целесообразность" Аганбегяна, собеседники отвечали: "как можно сводить все к каким-то счетам-расчетам, когда речь идет о святом деле?". .
"Не будет Карабаха, не надо нам никакой перестройки- угрожал из Еревана писатель Серо Ханзадян, Герой Соцтруда.
"В очередной раз составлялись петиции, собирались подписи, направлялись делегации в Москву, чтобы там дуться поддержки идеи - соединить НКАО с Арме-иней. Распространялись слухи, что Москва, мол, почти "за",надо только решительнее требовать.
В Степанакерте начались митцнги, на них скандировали триаду. "Ленин, партия, Горбачев". Это была нобин-ка в арсенале перестройки: давление снизу, деспотия толпы.
Наивные журналисты задавались вопросом: "Но в НКАО четверть населения составляют азербайджанцы. Хоть один из них есть на митингах? Или им безразлично: переведут их вместе с землей, домами и скотом в соседаюю республику или здесь оставят?" В ответ слышалось: "Ну при чем тут все это? Им достаточно лишь объяснить, что от передачи НКАО в Армению хуже не будет".
Именно так - не спросили" а объяснить, - как бессловесной твари.
Азербайджанцы, депутаты областного Совета, в голосовании 20 февраля участвовать отказались. "Ну и что, - горячились ликующие пикетчики в Степанакерте, добившиеся знаменитой на весь мир сессии, - большинство все равно "за"!
Степанакертцы убеждали журналистов, стремившихся на первых порах к объективности и беспристрастности: "О нас следует писать либо хорошее, либо ничего".
- "А как же сообщать плохое?" - "Плохое пишите только об азербайджанцах".
Вскоре этот немудрящий совет будет воспринят всей демократической прессой России. Авторы же тех первых публикаций в "Правде" и "Известиях", донесших зйвтя бы отголоски националистической стихии из Степанакерта, вскоре исчезнут с газетных полос. Через месяц лишится своего корреспондентского поста в Ереване и правдист А .Аракелян, один из авторов статьи "Эмоции и разум". Требования своих собеседников -армян те исчезнувшие журналисты ("чтобы мы слушали только их верили только им") воспринимали удрученно, это плохо вязалось как с заверениями о дружбе с соседями, так и с нормами демократии и справедливости. Они же констатировали, что общие проблемы двух соседних республик Закавказья враз как бы исчезли, свелись к одной - территориальной. Спорной. Тупиковой.
Надо отдать должное тогдашним авторам "Известий" С .Дардыкину и Р.Лыневу, А.Казиханову и тому же А.Аракеляну из "Правды".
Синхронно карабахским заработали митинги и на Театральной площади в Ереване, только еще более многолюдные и с призывами к забастовкам на предприятиях. Это была вторая новинка сюжета. Полигон распада заработал вовсю.
"Да, мы видим, читаем, как работяги, такие же, как мы,простые ребята спрашивают: почему мы должны страдать из-за армян? - рассуждал в беседе с корреспондентом "Комсомольской правды" лидер забастовочного комитета релейного завода токарь Ованес. - А что, хочется спросить, эти ребята сделали для нас? Что знают о наших проблемах?"
Вопрос ставился ребром: почему вы не с армянами?
Особую известность в те первые дни приобрела поэтесса Сильва Капутикян с проспекта маршала Баграмя-на, хотя ей не воздано по заслугам спустя четыре года ни интеллектуалами "КриК"а. ни нынешними властями Армении. С присущей ей поэтической страстностью Капутикян резала правду-матку ярче Балаяна. Цитируя, скажем, турецкого автора, она добавляла: "Сам турок проклят, но слова его верны", выдавая это за народную армянскую мудрость. Поэтесса приветствовала с трибуны Театральной площади "вдруг осмелившийся не покориться народ" (а кто его собирался покорять в 1988 году?), убеждала, что центральная власть нас поймет и пойдет навстречу, а иначе мы обратимся... к Турции, скажем, что каемся в своей приверженности России. Но, - добавляла, - это предательство никогда не случится. как мы тогда посмотрим в лицо Арарату?! Вызволение Карабаха из-под власти турко-азеров (так Сильва Капутикян называла азербайджанцев, цитируя под горячую руку Виктора Гюго, строку из его ""Греческого мальчика": "Здесь турок прошел - повсюду смерть и руины") -это наш поиск новых, более надежных путей сохранения нации. Ради бога. не нужен этот "лакомый кусок", -омывала себя в экстазе, - мы привыкли жить на менее, чем тридцати тысячах квадратных километрах каменистой земли, и, прибавив четыре с половиной тысячи квадратных километров КАРАБАХА, мы все равно Китаем не станем... - Вспоминала бессвязно свою встречу с опальным Хикметом, голубоглазым и рыжим Назымом, как она отстранила его объятия, выкрикнув: "Земли сначала верните, наши земли, потом обнимемся". И все это всерьез, со злобой, перед толпой... Она с презрением отаергала определение соседей, армян и азербайджанцев, как "вековые братья". - Разве можно произносить эти слова без кавычек! Даже яблоки и цитрусовые в дни мусульманского "новруз байрама", весеннего нового года, унижают, раздражают достоинство местных армян. С четвертого века мы терпим этих турок, сколько же еще терпеть!".
Ни единого упрека в разжигании межнациональной розни не получила Сильва Капутикян за подобные устные и печатные речи ни в России, ни в Азербайджане, а ведь она заслуживает, и это особенно ясно теперь, после зверств над "турко-азерами" в Ходжалы, самого боевого ордена. Или народного проклятия?
Поэтесса взахлеб продолжает писать об особенности и исключительности армянской нации, пробуждая воинственность в соплеменниках, почувствованную журналистом Мурадом Арвасом в Ереване: "Чтобы мы были собраны в пределах родной страны и девять десятых наших земель не находились за пределами нашей республики, чтобы каждое утро не вставал перед нашими глазами оказавшийся за границей Арарат, который, подобно тени отца Гамлета, не только ночью, но и днем с немым укором смотрит на нас и ждет торжества справедливости".
Чем не призыв к переделу мира? Ради торжества этой "справедливости" поэтесса и сама готова, по ее чистосердечному признанию, идти по городам и селам "с берданкою и саваном", призывая свой народ к вооруженной борьбе.
Иной тактики с самого начала придерживался лидер комитета ''Карабах" Левон Тер-Петросян. Не отрицая "берданку и саван", он смотрел вдаль, вступив в борьбу за власть в самой Армении. В Ереванском доме писателей, зал которого был предоставлен в полное распоряжение комитетчиков, ими в те февральские дни 1988 года была обнародована программа действий. В программе предусматривалось: увольнять, переизбирать руководителей предприятий, партийных организаций, отзывать народных депутатов, исключать их всех из партии, если они будут препятствовать созданию первичных комитетов "Карабах". В интервью газете "Тайме" Левон Тер-Петросян чуть позже заявил, что движение протеста должно сохраниться даже в том случае, если требование армян о передаче НКАО Армении будет удовлетворено. "Если мы добьемся своей цели, - говорил будущий президент суверенной Армении, - то движение будет существовать как выражение воли народа".
Демократического лидера не беспокоило тотальное единодушие на митингах Степанакерта и Еревана, не закралось ни малейшего сомнения в том, что же объединяет директора-взяточника и едва сводящих концы с концами рабочих, спекулянта-торгаша и совестливого интеллигента? Может быть, прав Фазиль Искандер, заметивший по поводу столь пугающего единодушия: "Люди почувствовали вакуум беззакония и ринулись в него: не поспеешь за прогрессом, хоть поспеешь к погрому".
Ясно одно: комитет "Карабах" и его лидеры создавали своеобразный механизм параллельной власти, со своим аппаратом и методами управления.
В самом Степанакерте активисты "Карабаха" создали свой филиал под названием "Крунк" ("Журавль"). Там подполковники в отставке и доценты пединститута предопределяли следующий план своих действий: сначала мы положим партбилеты, а затем начнем партизанскую войну. Против кого?
" "Мы - смертники. Если не отделят нас, то мы пойдем на все!" - истерично кричали в лицо спецкору "Известий" А.Казиханову молодые небритые парни из "Крунка".
Пойдем на все - против кого?
20 февраля 1988 года по сути была объявлена война Азербайджану, как раз в дни 70-летия Брестского мира, после которого многие окраины тогдашней российской империи, в их числе Азербайджан и Армения, обрели государственный статус. Тогда за два года братоубийственной гражданской войны была истреблена почти пятая часть жителей Карабаха.
Не стану вдаваться в детали и политические последствия этого юбилея, официально нигде не упомянутого даже, хотя придаю этой дате весьма серьезное значение в нашей текущей истории. Замечу пока лишь один существенный факт начавшегося противостояния двух республик (Азербайджан тут, как и семь десятилетий назад, исполнял роль неповоротливого детины, не способного пожаловаться, сделать шум и "хорошую прессу", ему уготована была покорная роль выслушивать травлю со всех сторон): ни в Ереване, ни в Степанакерте ни разу не прозвучало требование о праве нации на самоопределение (этот виток политических страстей готовился Г.Старовойтовой в Москве), на первых порах были искренне и агрессивно заявлены территориальные притязания к соседу.
Когда на одном из заседаний комитета "Карабах" в Ереване в те дни стали зачитывать пункты программы социально-экономического развития НКАО, выступающего решительно прервали: "Если эти требования руководство Азербайджана выполнит, Армении не видать Нагорного Карабаха".
Зато интеллектуалы комитета "Карабах" абсолютно серьезно призывали создать в Армении собственную атомную бомбу, защититься ею от Турции и Азербайджана (эти сопредельные государства и четыре года спустя не удосужились предъявить Армении ни малейших претензий, хотя оснований хоть отбавляй). Так в чем же дело? Раз Москва не объявляет немедленной солидарности с нами, то рушится стратегический союз христианской Армении и христианской России. Мы объявим тотальную голодовку, пока Карабах не станет армянским.
Комитет продумывал хотя и бредовые, но не лишенные вероломства рекомендации в обход существующего конституционного поредка. Идея первая: карабахские армяне должны добиться выхода из СССР и вслед за этим обратиться с просьбой о вхождении обратно в Советский Союз, но уже в составе Армянской ССР. Вариант второй: поскольку, согласно Конституции СССР. НКАО не обладает правом самоопределения, а Армянская ССР имеет его, то пусть сама Армения заявит о своем вхождении в состав Нагорного Карабаха, образовав новую Арцахскую республику со столицей в Степанакерте.
Чем черт не шутит! Спустя четыре года, искупавшимся в кровавом омуте Ходжалы, Южной Осетии и Приднестровья (а что ждет впереди?), эти картины расстроенного национализмом воображения, воспринимавшиеся как вздор, могут обрести вполне реальные очертания: создан же марионеточный Арцах - НКР, и референдум по этому поводу проведен. Правда, без карабахских азербайджанцев, они изгнаны со своей земли, оккупированной армянами.
А что же Эчмиадзин? Официально религиозные деятели не комментировали свою позицию по начавшемуся 20 февраля конфликту, хотя и заявляли: можете быть уверены, что сердца наши обливаются кровью по нашим братьям. На вопрос австрийского журналиста Мейзельса, как отстоять права армян в Карабахе и не топтаться на месте, один из высокопоставленных деятелей армянской церкви дал уклончивый ответ:
"Мы не одиноки. На наших братьев в диаспоре не наложены никакие политические ограничения. Они могут перед своими правительствами ратовать за наше правое дело, и этот нажим, несомненно, не замедлит сказаться".
Вскоре в защиту "чаяний миллионов армян" выступил губернатор штата Калифорния Джордж Дукмачян. Похожee заявление сделал американский конгрессмен Пашаян и ряд других политических деятелей Запада. В их позиции явно просматривалась надежда, что события в Нагорном Карабахе и вокруг него, подобно цепной реакции, перекинутся на другие регионы страны. Начавщийся конфликт не должен был затухнуть. Армянская церковь, по сообщению "Голоса Америки", возглавила движение армянского народа "под лозунгом гласности" и стала требовать включения НКАО в состав Армении. Духовенство заявило, что "если Михаил Горбачев не решит этот вопрос для армян положительно, то они предпримут более решительные меры". На митинге армян Нью-Йорка архиепископ Месроп заявил: "Мы должны показать мировой общественности, что армянский народ сплочен и добьется осуществления своего требования".
Выход один: давить и давить на Москву, там в конце концов поймут, что лучше уступить, чем прославиться на весь мир, как деспотическое государство.
Перед поездкой первой делегации в Москву ходоки испытывали страх. По свидетельству Алексацдра Проханова, "делегаты 'думали, что не вернутся, что их арестуют. Их провожали, как мучеников, агнцев, кладущих головы на алтарь армянской идеи".
Страх был природным, но напрасным. Москва, по словам Проханова, "их выслушала, попыталась понять". Выяснилось, что перед правовым беспределом если и есть конституционная преграда, то она - гнилая, ткни прикладом - и развалится.
Москва благополучно сунула свой державный палец в оскаленную пасть карабахского сепаратизма, начав политику задабривания и заигрывания, по настоянию агентов влияния, приближенных к партийному трону.
Были ли иные суждения в Политбюро в те дни? Выслушаем мнение Егора Лигачева, высказанное им три года спустя в интервью гаэете"Ла Стампа".
Вопрос: - Произошел ли разрыв между Вами и Горбачевым, в частности, по вопросу о проявлениях национализма?
Лигачев: - Да, это был третий пункт разногласий между нами и, может быть, самый серьезный. Когда в 1988 году начался конфликт в Нагорном Карабахе, мы очень часто виделись и много спорили. Он был, конечно, весьма озабочен. Но по-прежнему говорил об экстремистских силах, по-прежнему не желал принимать меры, необходимые для восстановления порядка. Результат нам известен: тысячи убитых, сотни тысяч беженцев, опасная напряженность для всего Союза.
Вопрос: - Вы считаете, что это вина Горбачева?
Лигачев; - Я говорю лишь то, что повторял уже тогда. Подлинная опасность для перестройки - не консерватизм, а сепаратистский антисоциалистический национа- лизм, раскалывающий страну. Я знаю, что сейчас и Горбачев с этим согласен. Но недооценка этого обстоятельства в течение нескольких лет была роковой...
Я не думаю, что Лигачев четыре года назад был наделен здравым смыслом, а Горбачев был его лишен. Они просто делили свои сферы влияния и имели каждый своих наушников (от слова - наушничать). Напомню еще раз, что личным советником Горбачева был и остается , Георгий Шахназаров, устроивший личную встречу Генсека с делегацией Карабаха. Ее составляли ереванские литераторы Зорий Балаян и Сильва Капутикян, уже не раз к тому времени публично высказавшие свою зоологическую ненависть к "туркам"-азербайджанцам. ^
Политическое лицемерие Горбачева и цинизм его " действий и бездействия в создании омутов межнациональных страстей поражают. Вот лишь небольшая хро- ника:
Декабрь 1986 года, шар первый - Алма-Ата; столкновение на национальной почве? Как бы не так!.. Привыкайте к лжин дезинформации.
Февраль 1988 года, Нагорный Карабах и - дуплетом Аскеран-Сумгаит. Именно в такой последовательности. Первые жертвы разбоя. Армия в городе Комендантский час.
Отошли от шока? Сентябрь 1988 года. Снова Нагорный Карабах, особое положение и комендантский час в целой области.
- Процесс пошел вполне успешно. Ноябрь 1988 года. Около двухсот тысяч азербайджанцев изгнаны из Арме-ами после визита в регион Сахарова, Боннэр и Старовойтовой. Многодневные митинги в Баку и Ереване. Особое положение и комендантский час практически в обеих республиках. Армия на улицах городов. ., 5 декабря 1988 года. Очистка спецназовцами площади имени Леннна в Баку. Избиение безоружных людей.
2 апреля 1989 года. Тбилиси. Армия, как и четыре месяца назад, выполняет полицейскую роль. Как и в Баку, невероятное унижение национального достоинства народа.
Май 1989 года. Зверства в Фергане. Армия уже бездействует. Милиция бессильна. Около сорока тысяч месхетинцев оказываются выброшенными как бы в просторы Вселенной. Они Никому не нужны - ни России, ни Грузии. Многие из беженцев находят приют в бедствующем Нечерноземье и растоптанном Азербавджане.
Лето 1989 года, новые удары; Узень, снова Нагорный Карабах, Абхазия...
Не могу, должен остановиться. Кровавые отблески полыхают даже на клавишах моей пишущей машинки.
Что же Горбачев? В сентябре 1989 года на пленуме ЦК выступает с платформой по национальному вопросу. Новое словоблудие и новое лицемерие: "Кто вообще возьмется разделить, раскроить нынешнее наше переплетенное, связанное всеми экономическими, политическими, социальными, духовными, человеческими, семейными узами общество! - восклицает Генсек. - Только авантюристы могут к этому призывать!"
Через месяц в итальянском городе Ассизи он получит первую награду Запада - премию "Пилигрим мира- 1989". Чтобы выслужить Нобелевскую премию мира, нужно пролить море крови в Баку и окончательно опозорить армию жертвами в Вильнюсе.
Двуличный характер лидера перестройки верно почувствовал писатель Анар, опубликовавший свое суждение в январе 1991 года, когда Горбачев стоял у штурвала власти, выполняя чужие команды:
"Во встречах с М.Горбачевым я нашел его гибким, умным, изощренным политиком. По натуре это, безусловно, не жестокий человек. Но это - человек, что называется, себе на уме, и разгадать его истинные намерения непросто... И, повторяю, не будучи, на мой взгляд, человеком жестоким, он порой оправдывает, если даже не санкционирует, весьма жестокие и кровопролитные акции (Тбилиси, Баку, Литва). Президенту сейчас, как никогда, нужна армия, и он, по-моему, может оправдать любые ее действия, даже такие, какие он как человек, а не как политик, безусловно не одобрил бы конечно, жизнь людей для него - далеко не мелочь, но в то же время все это не является для него как политика, неприемлемой ценой для достижения какой-либо цели".
Ах, Анар, Анар, мягкосердная душа! Забылось, как Вас, народного депутата и народного писателя Азербайджана, этот "не жестокий" человек, будто плетью, исхлестал по сутулой интеллигентской спине, отогнав от трибуны первого съезда, не дозволив и слова высказать в защиту вашего оскорбленного нападками народа. Унижая других, сам унижаешься, - возразите Вы. Ничуть не бывало, - отвечу я, смотревший тот телевизионный спектакль, - надменности свойственно униженье других. Над Вами восседал гордый победитель, которого тешит униженье и Вас, и Вашего народа.
Впрочем, психологически это понятно, и я Анара не осуждаю: сам такой, хоть и не мусульманин, а христианин. Верней всего, мы оба атеисты. Сужу по тому факту, что в одной из февральских статей 1988 года Анар приводил в пример соотечественникам великого Сабира, который в трагические дои 1905 года, когда были (спровоцированы первые армяно-мусульманские столкновения, нашел в себе мужество обратиться к двум народам с таким призывом:
Кто родины сынов толкнул во вражий стан?
Откуда этот спор армян и мусульман?
Иль не рассеялся тот вековой туман?
Сограждане! Пора! Идем! Нам по пути!
Пора поддержку нам друг в друге обрести!
Армянские же газеты начала 1988 года были полны иных призывов: "Мы требуем - вы соглашайтесь! Пусть весь мир горит огнем, лишь бы нам достался Карабах!"
Печатались проекты националистических деятелей диаспоры: выход Армянской ССР из состава Союза, открытие в крупных странах Запада консульств "единого независимого армянского государства", создание в республике национальных воинских частей, солдаты которых проходили "бы службу на ее территории.
Это была уже долговременная реалистическая программа. И не только для Армении. Но прежде всего -для нее.
Цели сформулированы, средства выделены, как говорится, за работу, товарищи!
"Все армяне мира смотрят на нас" - с такой шапкой вышла ереванская газета "Коммунист". А Вы, уважаемый Анар, с заклинанием Сабира... Пора поддержку нам друг в друге обрести - людям совестливым, без националистического воспаления в мозгах, и сказать правду согражданам о растлителях душ человеческих, как то завещали нам великие Сабир, Саят-Нова и Александр Сергеевич Пушкин. И разве только они?
Ведь последователи Зория Балаянами и Сильвы Капу-тикян ловки и безжалостны, вот вам простой пример. Ш.Шейхахмедов, горнорабочий шахты "Южная", член Воркутинского городского стачечного комитета, рассказывал при встрече с М.С.Горбачевым в Кремле:
"В горячие дни забастовки кто только через Воркугу не прошел: и Российский Фронт, и ДС, и другие. А тут еще и гости из Нагорного Карабаха начали требовать у воркутинцев, чтобы меня изгнали из стачкома по той простой причине, что я азербайджанец, хотя, как я уже сказал, на самом деле - дагестанец. А хотя бы и азербайджанец! Даже те деньги, которые они предлагали в помощь - 50 тысяч, хотя забастовщики и нуждались в деньгах , не получая зарплату, мы отвергли. Ваши деньги нам не нужны, уезжайте, если пришли сеять рознь..."
Поучиться бы тогда Горбачеву у шахтеров!
