(Русудан @ Sep 26 2007, 09:53 PM) (Георгевичи @ Sep 26 2007, 09:34 PM) (Русудан @ Sep 26 2007, 09:30 PM) и куда вы их всех переселить собираетесь?
может мама помнит
варианты
?


Смешно, Гурамчик.
Но по какой-то неведомой, видимо, мне причине,
у грузин, родовое происхождение их предков,
села, откуда они родом,
находятся в Грузии,
у моей мамы в частности в Зугдидском р-не, в Цаиши.
И так далее...

ну вот русикуна
сама оказалась еллиеном ин ландан
а у меня предки в том числе из абхазии
и далекие такие (поколение)
хотя это ничего не решает
если армянe граждане грузии
и живут в грузии
то
Почему бы огромному кол-ву армян,
проживающих в Грузии не захотеть объединиться с Арменией,
только потому, что там живут все остальные армяне?!  
да на здоровье

Лыхны

боже упаси

всем маргальцам читать объязательно


Т.А.Ачугба. О проблемах национального самосознания населения юго-восточной Абхазии
--------------------------------------------------------------------------------

Процессы, связанные со сменой национального самосознания, чрезвычайно сложные и нередко драматичны. Как известно, этническое самосознание – это сознание принадлежности людей к определенному этносу, народу, проявляющееся в употреблении ими единого этнонима – названия народа 62 . Этническое самосознание представляет собой своего рода результат действия всех основных факторов, формирующих этническую общность 63 , каковыми являются: общность языка, множество черт культуры, общая территория расселения, представление об единстве происхождения 64 . Стабильность этнического самосознания зависит от устойчивости этнических признаков. Для того, чтобы этнос существовал как единое целое «минимально необходимы хотя бы относительная устойчивость социального организма, в рамках которого он существует, хотя бы относительная общность территории, общий язык и хотя бы минимальный набор примерно общих черт психического склада и культуры» 65 .

Вместе с тем, необходимо отметить, что, несмотря на то, что этническое самосознание возникает и развивается совместно с этнической общностью, т. е. проходит различные исторические стадии – от племенной до национальной 66, тем не менее, оно не является врожденным по отношению к личности. Этническое самосознание формируется вместе с личностью в процессе выработки основных социальных ориентаций под влиянием ряда факторов. Как для личности, так и для этноса в целом, это, прежде всего, конкретная этническая среда, т.е. бытование этнических традиций и фактическая этнокультурная ситуация 67. Другими словами, этничность – это нечто иное, как субъективное отражение объективности 68.

А). Демографическая экспансия мегрелов. Учитывая данные общетеоретических выводов, нетрудно заметит, что смена одного этнического самосознания другим была тесно связана с изменением этнической ситуации и этнокультурной среды как внутри, так и вокруг этнографической группы 69. «В изменениях этнической ситуации, – пишет Ш.Д.Инал-ипа, – которые происходили в стране Самурзакани (совр. Галский р-н), особая роль принадлежит массовому переселению сюда жителей Западной Грузии (главным образом, из Мегрелии)» 70. Вначале побудительными причинами миграции являлись социально-экономические и политические факторы, а именно: классовая борьба, бегство крестьян от тяжелой феодальной эксплуатации, малоземелье, кровная месть, продажа крестьян и захват пленных абхазскими феодалами 71. Изначально против самовольного перехода зависимых мегрельских крестьян на постоянное местожительство в Абхазию, в первую очередь в Самурзакан, активно выступали как царская администрация, так и мегрельские князья и дворяне. В 1847 году Мегрельский князь Дадиани потребовал от Российских властей возвращения 140 крепостных крестьян, бежавших в Самурзанкан из сел Мегрелии. В частности, из Зугдидского округа 62 семьи (из сел Ледгебия, Зугдиди, Цаиши), Суджунского – 18 семей (из сел Сенаки, Джолеви, Сачкондидио), Джварского – 60 семей (из сел Сачино, Обучи). Беглецы были рассеяны почти по всем селам Самурзакана: Окуми, Бедиа, Атангелони, Эцери, Саберио, Дихазурга, Отобаия, Чхортоли, Гали и др. Им покровительствали абхазские князья и дворяне – Анчабадзе, Шервашидзе, Маргания, Званба, Эмухвари, Чкотуа и др. 72. Общее мнение мегрельской знати выражено в специальном приказе Владетельного князья Мегрелии Давида Дадиани от 13 марта 1853 года. В документе в частности, говорится о запрете безбилетным крестьянам свободного перехода из Мегрелии через р. Ингур в Абхазию с целью остаться там на постоянное жительство 73.

Несмотря на все усилия со стороны мегрельских князей и дворян, процесс переселения мегрелов в Самурзакан все же продолжался. Тем более, что в самой Абхазии этому не препятствовали. В связи с особенностью горского феодализма, абхазские крестьяне наемный труд считали позорным и потребность наемного работника у помещиков в Самурзакане и по всей Абхазии никогда не теряла свою значимость. Поэтому неслучайно, что здесь среди крестьянского сословия ахоую – «делмахоре» (мегр.) было немало представителей фамилий мегрельского происхождения, которых иначе называли «агыруа», что по-абхазски означает «мегрел» 74. Термин «агыруа» был распространен и в других регионах Абхазии, а также среди абазин на Северном Кавказе 75.

С ликвидацией Абхазского княжества (1864 г.) 76 и с упразднением крепостнического строя в Мегрелии (1865 г.) изменилась ситуация, связанная с иммиграцией населения в Абхазию. В частности, после депортации большей части абхазов из исторической родины, известной под названием «махаджирство», переселенческие процессы мегрелов в Абхазию приняли активный характер. Хотя, заметим, это случилось не сразу. Во-первых, против обоснования мегрелов в абхазских селах Самурзакана выступали коренные жители, которые не включали непрошеных гостей в члены своих сельских общин. Они не разрешали в своих селах создавать и «новые общества» за счет переселенцев 77. Во-вторых, сама русская администрация вначале не поддерживала переселения крестьян из Мегрелии, так как колонизация Абхазии подразумевала заселения здесь не «туземного» населения, а в политическом отношении надежных русских крестьян. Да и до осуществления последнего этапа депортации абхазов (1877 – 1878 гг.) «освобожденные» от абхазов территории не позволяли массового заселения мегрелов. Русская администрация на местах всячески удерживала наплыв мегрелов из Мегрелии в Самурзакан и другие районы Абхазии. Более того, русская администрация часто проводила специальные операции по возвращению их в Мегрелию «целыми партиями под конвоем за Ингур». Но, как выяснялось позже, последние мало того, что сами возвращались, но и приводили с собой в Абхазию родичей и тайно от властей селились в дремучих лесах 78. И лишь после полного опустошения Центральной части Абхазии, от р. Тоумыш до р. Аапста и в связи с тем, что многим русским крестьянам-колонистам из-за неблагоприятных климатических условий не удалось прижиться в Абхазии, российская администрация была вынуждена примириться с мегрельской колонизацией Абхазии. Главнокомандующий российской армией на Кавказе князь Михаил Николаевич Романов в 1882 году военному министру писал о «выгоде» освоения мегрелами опустевших абхазских земель, так как «на это не потребуются никакие затраты со стороны казны» 79.

Таким образом, если раньше в Абхазии мегрелы жили тайно от властей и то в качестве прислуги у местной знати, то отныне, особенно после последнего этапа массового исхода абхазов из своей родины, они получили права и возможности для постоянного поселения.

Факт о наличии в 1882 году 222 мегрельских семьей в Самурзакане, приведенный председателем Сухумской поземельной комиссии А.Н.Введенским 80 , практически не менял этническую ситуацию региона в целом и по отдельным селам (см.: Таблица №1), однако нахождение в этих же селах 1570 мегрельских семьей со статусом временных жителей оказывало значительное влияние на языковое и в целом этнокультурное развитие самурзаканских абхазов. В таком случае удельный весь всех мегрелов, проживавших тогда в регионе составлял 24,2% от всего населения Самурзакана.

По архивным данным установлено, что с того же 1882-го года, в целях усиления темпа колонизации Абхазии, русская администрация безземельных мегрельских крестьян, переселившихся с 1865 года из Мегрелии в Самурзакан и имеющих статус «временных жителей», стала причислять «к туземному коренному населению», чтобы переместить из Самурзакана в другие участки Сухумского округа и обеспечить их наделами от 4-х до 5 десятин на дым 81. Вследствие этого, по данным посемейной переписи 1886 года мегрелов со статусом постоянного жителя в Самурзакане насчитывалось 163 семьи или же 984 человек, что гораздо меньше, чем 3-4 года тому назад. А абхазских семей насчитывалось 5766 или же 29520 человек.

Соотношение абхазов и мегрелов по отдельным сельским общинам региона дает следующую картину: в Баргебской общине проживало 257 дворов абхазских семьей (1396 чел.) и 40 семьей мегрельских (254 чел.), Бедийской общине соответственно – 820 (4105) и 3 (10), Галской – 888 (4881) и 6 (19), Гудавской – 520 (2630) и 26 (181) и т.д. 82 (подробно см.: Таблицу №2). Есть основание предполагать, что временно проживавших мегрелов в Самурзакане было гораздо больше, о чем сообщала официальная статистика. Тем более, что в Абхазии, и в первую очередь, в Самурзакане – Абхазской вольнице – всегда проживало немало не зарегистрированного населения.

Приток мегрельского населения в Абхазию, в частности в Самурзакан, в последующие годы принял еще более интенсивный характер, в связи с чем, начальник Сухумского округа полковник В.А. Браккер в 1895 году писал: «Соседняя с Мингрелией Самурзакань и прежде, в прочем, более доступная для мингрельской иммиграции, чем остальные части Абхазии, в настоящее время почти обмингрелилась» 83. В справочнике «Черноморское побережье Кавказа», изданном в 1916 г., о составе населения Самурзакана сообщается, что «населен этот участок самурзаканцами – племенем абхазского происхождения со значительной примесью мингрельского элемента» 81. Самурзакан, собственно говоря, превратился не только в испытательный полигон этнокультурной ассимиляции абхазов, но и в своеобразный перевалочный регион по расселению мегрельского населения на всей территории Абхазии.

На этнокультурное развитие населения Самурзакана, помимо массового притока мегрельского этнического элемента, большое влияние оказало изменение этнической ситуации и в остальной части Абхазии в результате насильственного и вынужденного выселения 3/4 коренного населения – абхазов за пределы исторической родины. В частности, в 60-е и 70-е годы ХIХ века из Северо-Западной Абхазии (современный Гагра-Адлерский район) поголовно были депортированы в Османскую империю приморские (халцисаа) и горские (ахчипсаа, айбгаа, цвиджаа и др.) территориальные общины садзов – этнографической группы абхазов; с верховий реки Бзыбь – псхуаа и к уджаа; из Центральной Абхазии – гумаа, цабалаа, далаа. Сильно пострадали и другие регионы страны. Лишь в небольшом количестве, в виде отдельных этнических анклавов, остались бзыбаа (современный Гудаутский район), абжуаа (современный Очамчырский район) и самурзаканаа 85. Ослабление абхазской этнической номенклатуры, сужение абхазского этнокультурного пространства по всей Абхазии, и особенно в примыкающем к Самурзакану Абжуйском регионе, оказали отрицательное воздействие на сохранение этнического самосознания самурзаканских абхазов.

Изменение этнической ситуации Самурзаканского региона в пользу мегрелов, заселение опять же мегрелами-переселенцами земель, «освобожденных» от абхазов в масштабе всей Абхазии, приняли необратимый характер. Переселение мегрелов в Абхазию преследовало, как приобретение новых земель для безземельных крестьян, так и растворение на перспективу оставшихся на родине абхазов в мегрело-грузинской этнокультурной среде. «Мингрельцы систематично, – писал Г.А.Рыбинский, – с ловкостью только им присущей, захватывают у абхазцев путем разных «каверз» земли в свои элегантные руки, и, говоря фигурально, «засасывают» абхазцев… Но это засасывание абхазцев производиться ими вежливо, галантно и даже с приятностью» 86. Мегрелизация Абхазии и абхазов отвечало далекоидущим интересам грузинской интеллигенции, мечтавшем о создании малой грузинской империи за счет опустевших земель абхазов, убыхов, адыгов и других коренных народов Кавказа.

В переселении мегрелов в Абхазию, равно как и в ассимиляции абхазов, особую роль играли мегрельские священники, которые разными путями перекачивали своих родственников на опустевшие земли абхазов. «Водворившись в деревнях и городах Абхазии, мингрельские попы повыписывали всех своих родных до десятого колена и наводнили Абхазию мингрельцами, водворившимися и притом окончательно на абхазских землях под видом арендаторов или «наследников» разных своих родственников, женившихся на абхазках» 87.

Кроме как сельским хозяйством, мегрелы-переселенцы активно занимались торговлей, в частности землей, древесиной и т.п. «Эксплуатация абхазов, их земель, ценной пальмы и других древесных пород – может служить лучшей иллюстрацией деятельности торговцев-мингрельцев, но только для этого нужно знать всю грандиозность этих «афер», – писал Г.А.Рыбинский 88. Мегрелы-торговцы настолько расширили свою деятельность на опустевшей от автохтонов побережье Черного моря, что еще в 1881 году грузинский журнал «Иверия» (№11) с радостью сообщал своим читателям, что к тому периоду мегрелы «играли такую же роль в торговле на восточном побережье Черного моря, как армяне в Тифлисе». Начальник Сухумского округа полковник В.А.Браккер так характеризовал мегрелов: «Мингрельцы одарены в значительной степени хитростью, ловкостью и чисто торговой сметливостью. Они весьма трудолюбивы, крайне бережливы и умеют обращать свои сбережения в выгодный оборот, весьма мало стесняясь при этом в выборе средств к обогащению» 89. По сообщению очевидцев, мегрелы в торговом деле не терпели соперников, от них «открещивались» даже иностранцы. Если они в обычной жизни были «очень общительны и милы, то в деле наживы «пальцы в рот не клади…», в этом деле они, «как и армяне в Тифлисе, не терпят соперников» 90.

Особо притеснялись абхазы мегрельскими торговцами в Самурзакане, в связи с чем газ. «Кавказ» предлагала Правительству принять специальные законы против «злостного ростовщичества», дабы в «защиту простодушных абхазцев-самурзаканцев от самой бессовестной эксплуатации» 91.

Демографическая экспансия мегрелов, после освоения Самурзакана, в основном распространилось на Гумскую Абхазию, чтобы разобщить оставшиеся этнографические группы абхазов (бзыбцев, абжуйцев и самурзаканцев) и тем самым облегчить их ассимиляцию. По поводу неблагоприятной для абхазов этнодемографической ситуации в постмахаджирской Абхазии З.В. Анчабадзе писал: «В результате сложившейся обстановки расселение абхазов на их этнической территории носит полосный характер. Северная (бзыбцы) и южная (абжуйцы, самурзаканцы) группы абхазского этноса, ранее связанные Центральной (Гумской) этнографической группой, оказались теперь оторванными друг от друга поселениями колонистов» 92. Главнокомандующий Кавказской армией, князь Михаил Николаевич Романов сразу же после «очищения» от коренного населения Центральной Абхазии распорядился о создании своеобразной демографической преграды между северными и южными анклавами абхазов. В своем донесении от 12 декабря 1880 года он писал: «Во всяком случае, можно полагать, что в Отделе найдется достаточно места для значительного числа колонистов… Для поселения таковых колонистов (русских, анатолийских греков, армян) я приказал оставить свободными пять участков (Дранда, Абжаква, Акапа, Гума, Ацы) в том предположении, чтобы поселения колонистов отделили сплошной полосой туземное население от морского берега и, разделив его на две части, затруднили бы или вовсе устранили возможность событий 1877 г., когда турецкие войска вошли в непосредственные сношения с туземным населением» 93.

Сложившаяся в Абхазии этнодемографическая ситуация благоприятствовала омегреливанию абхазов Самурзакана, но не их обрусению, что не скрывала русская администрация.

Б). Этноязыковые процессы. С изменением этнодемогрфической ситуации региона, был нанесен непоправимый урон одному из определяющих признаков этноса – языку. Как известно, именно язык служит основным условием создания и сохранения культурно- психологической общности каждого народа, выступая в роли главной формы передачи этнокультурной информации, что, в свою очередь, обеспечивает сохранение самосознания 94. С увеличением переселенцев из Мегрелии в Самурзакан, естественно, участились контакты между местным и пришлым населением. Условие, в котором проходили процессы взаимодействия двух этносов, были весьма не выгодны для абхазов с точки зрения сохранения национальной идентичности. Ш.Д.Инал-ипа считал, «что это взаимодействие совершалось в области, которой махаджирство коснулось несоизмеримо слабее, на фоне общего предельного истощения физических и моральных сил всего абхазского народа, связанного с махаджирской катастрофой, в условиях слишком неблагоприятной для него политической и демографической обстановки, когда он к тому же еще был объявлен царизмом «виновным населением» 95.

Постепенно абхазы стали осваивать мегрельский язык, а мегрелы – абхазский, т. е. население становилось двуязычным. Увеличение численного состава мегрельского населения в Самурзакане, занятие ими ключевых служебных должностей, вынуждало абхазов интенсивнее изучать мегрельский язык. «В Самурзакань нахлынули массы мингрельцев, – писал автор знаменитой работы «Абхазия – не Грузия», – образовались целые мингрельские поселения среди абхазских, в руках мингрельцев оказались промышленность и торговля, а затем различные служебные должности: священников, учителей, чиновников и писцов в правлениях и т.д. Куда бы не понадобилось обратиться абхазу по своим нуждам, везде ему оказывался необходимым мингрельский язык, и население Самурзакано быстро усвоило его. Абхазы вообще способны к изучению языков» 96. Способность абхазов к изучению других языков, гибкость мегрельского языка и трудно поддающийся изучению абхазский язык для инородца привели к тому, что в Самурзакне, в течение каких-нибудь двадцати – тридцати лет родной абхазский язык был погашен мингрельским 97.

В развитии двуязычия и в последствии в поглощении одного языка другим немаловажную роль играли межнациональные абхазо-мегрельские браки. Более того, нарушение эндогамности браков внутри абхазского этноса, традиционность которого подчеркивали иностранные авторы 98, оказало решающее влияние на сохранение этнокультурной идентичности самурзаканских абхазов и в целом абхазского этноса в домахаджирской Абхазии. Ибо, как писал академик Ю.В.Бромлей, «самовоспроизводство этноса обеспечивается преимущественным заключением браков внутри этноса и путем передачи новому поколению языка, системы социально-культурных ценностей, традиций и т.п.» 99. Включение же в народ «чужеродных элементов», значительное разрушение эндогамии этноса является предвестником разрушения самого этноса 100. Об интенсивности межнациональных браков в Самурзакане красноречиво свидетельствуют как письменные источники (особенно церковные книги), так и полевой этнографический материал. Примечательно, что межнациональные брачные союзы заключались не только в Самурзакане и в других регионах полиэтнической Абхазии, но и между жителями Самурзакана и Мегрелии. Нарушение эндогамии в нутрии самурзаканских абхазов, а именно женитьба абхазов на мегрелках, в последней четверти ХIХ века получает широкий размах. В этом отношении заслуживает внимание сообщение профессора А. Цагарели. «В Самурзакане, – писал он, – …мингрельский язык хоть и считается родным – женщины и дети говорят на нем, но мужчины говорят и по-абхазски» 101. Т.е. данный факт свидетельствует об увеличении количества мегрельских невесток в абхазских семьях. Ш.Д.Инал-ипа отмечает, что в конце ХIХ века, помимо участившихся процессов иммиграции мегрелов, усилению процесса ассимиляции самурзаканских абхазов способствовали межнациональные браки, «главным образом между мегрельками и абхазами, реже между абхазками и мегрелами » 102.

Дети от смешанных браков, обычно, усваивают как язык отца, так и матери, но язык матери все же они легче осваивают, что в последствии, при интенсивности межнациональных браков, оказывает существенное влияние на этническое развитие как конкретного индивида, так и на этнос в целом.

Как правило, матери мегрелки в абхазских семьях, стараются женить своих сыновей на мегрелках, что, во-первых, естественно, облегчало налаживание отношения с невесткой, во-вторых, если незнание языка становилось помехой для первого поколения смешанных браков, т.е. для родителей, то для детей, уже владевших двумя языками (абхазским и мегрельским), этот барьер снимался, тем самым существенно облегчалось заключение таких браков.

Национально-смешанные семьи, как микросреда этнических процессов, оказывает отрицательное влияние на сохранение традиционных особенностей семейных обычаев, в том числе на этикет обрядов, взаимоотношение между членами семьи 103. Дело в том, что особенностью национально-смешенных семей является большая степень интеграции культурных элементов, активное их взаимодействие и передача в той или иной степени потомкам 104. Если у последних, родители разных национальностей, как правило, у них формируется раздвоенное национальное самосознание, что в конечном итоге приводит их к выбору национальности одного из родителей. Если при утрате языка предков, индивидууму не удастся сохранить национальные традиции – источника информации этногенеза и одного из важнейших условий укрепления этнического самосознания 105, то в таком случае неизбежна смена прежнего национального самосознания.

На этноязыковое развитие самурзаканских абхазов, кроме мегрельского языка, определенное влияние оказывали грузинский и русский языки. Дело в том, что, по настоянию грузинской общественности, здесь, как и по всей Абхазии, языком церкви, наряду с русским, стал и грузинский. Это, несмотря на то, что население практически не владело ни тем, ни другим языком. Позже о навязывании самурзаканцам чужого для них грузинского языка и его последствиях представители русской интеллигенции с разочарованием писали: «Но любопытнее всего то мероприятие, которое мы провели под диктовку грузинского духовенства через Тифлисские канцелярии: вообразив себе, что абхазцы и грузины одно и тоже, мы наводнили Абхазию грузинскими и мингрельскими священниками, начали обращать их христианство, вели церковную службу на грузинском языке и начали распространять этот чуждый и ненавистный абхазам язык чуть ли не насильно» 106.

Постепенно, как в церкви, так и в школах (церковно-приходские и светские) Самурзакана более активнее внедрялся грузинский язык. В одно время, как сообщалось в газете «Кавказ» (1870. №82), во всех приходах Самурзакана и даже по всей Абхазии богослужение велось на грузинском языке.

В открывшихся в 1851 году в с. Окум, и в 1856 году в с. Дихазурга миссионерских школах, которые по существу являлись первыми учебными заведениями по всей Абхазии, обучение детей велось на русском и грузинском языках. Дети на этих языках изучали грамоту, молитвы, историю Божьего исповедания, церковное пенье, арифметику 107. В 1867 году начальные школы были открыты в селах: Гудава, Баргеби, Набакеви, Тагилони, Чубурхинджи, Саберио, Пирвели Гали 108, где также велось преподавание на грузинском и русском языках. Правда, в какое-то время обучение велось только на русском языке, например, с 1875 года в Окумской приходской школе (преподавание истории, географии, естествознания, черчения и др. предметов велось на русском языке), но очень скоро, под давлением грузинской интеллигенции, грузинский язык занял в школах главенствующее положение. Однако обучение в этих школах было неудовлетворительное из-за незнания детьми ни русского, ни грузинского языка. «Ученики механически учатся читать, затвердили наизусть одни лишь молитвы на русском и грузинском языках, смысл которых они, однако, не понимают», – отмечалось в Отчете Общества восстановления христианства за 1864 год 109.

В языковой политике того периода в Абхазии не трудно заметить состязание, которое развернулась между русской администрацией и церковью, с одной стороны, и грузинской интеллигенцией и грузинским духовенством – с другой. Называя вещи своими именами, одна сторона пыталась обрусить абхазов, а другая – огрузинить. Если российские чиновники свою политику проводили исходя из общегосударственных колониальных интересов царизма на Кавказе, чего они и не скрывали, то грузинская интеллигенция и духовенство умудрялись проводить ассимиляционную политику в Абхазии, исходя из интересов будущего грузинского государства. По этому поводу 15 сентября 1897 года заместитель Кутаисского генерал-губернатора писал: «Для полного слияния абхазцев с населением империи необходимо в церквах Абхазии иметь образованных священников, знающих русский язык, а благочинных непременно русских во всех школах, как Министерства Народного образования, так и церковно- приходских, иметь русских учителей и, наконец, чтобы чиновники всех ведомств были негрузинской национальности» 110. В то же время некоторые прогрессивно мыслящие русские авторы, критикуя «искусственное привитие абхазцам грузинского богослужения, грузинского языка», предпочтение отдавали не русскому языку, а родному абхазскому. «Разумеется, – писал Е. Марков, – только церковные книги и церковная проповедь на родном понятном языке, и только священники земляки, пользующиеся любовью и доверием своего народа, а не чуждые ему пришельцы грузины, могли бы в христианском смысле повлиять на склад мыслей и расположение сердец абхазского населения» 111. А Г.А. Рыбинский предупреждал российские власти о необходимости открытия абхазских школ, чтобы «высоконравственные традициями абхазцы также не вымирали, как краснокожие индейцы в Америке» 112.

Что касается грузинской стороны, то она делала и возможное, и невозможное для создания приоритетных условий грузинскому языку среди абхазского населения. А под влиянием революционных событий в начале ХIХ века, после того как царизм разрешил преподавание на родном языке в школах национальных окраин, грузинский язык стал активно вытеснять другие языки из регионов Абхазии, в том числе и в первую очередь из Самурзакана. Так, например, по распоряжению Сухумского епархиального участкового Совета от ноября 1905 года, во всех школах Самурзакана и некоторых Гумистинского участка было введено преподавание на грузинском языке, в то время как по тому же Распоряжению в селах других регионов с абхазским населением вводилось преподавание на абхазском языке, и были, конечно же, все основания на то, чтобы и в Самурзакане вместо грузинского вводить абхазский язык, что могло бы оказать существенное влияние на этнокультурное развитие абхазов, проживающих в этом регионе Абхазии. Но, как и ожидалось, грузинская интеллигенция и духовенство выступили категорически против воистину гуманного процесса и добились своего – не допустили преподавания в школах на родном абхазском языке 113. Царские власти не услышали призыв, сделанный просветителем и ученым Д.И. Гулиа в 1912 году о необходимости проведения «богослужения во всех школах Абхазии на понятном абхазском языке» 114. Еще раньше, в 1910 году, церковным руководством была игнорирована просьба известного абхазского просветителя и священнослужителя, протоирея Дмитрия Маргания (Маан) о необходимости совершения богослужения на абхазском языке хотя бы в тех абхазских приходах, где состояли священниками абхазы (их было тогда девять) и где служили священники неабхазской национальности, но хорошо владеющие абхазским языком (таких было пятеро) 115.

B дальнейшем, школьная политика сыграла весьма отрицательную роль в вытеснении абхазского языка из системы образования. Открытие в 1918 году грузинским оккупационным режимом в селах Самурзакана грузинских школ 116, введение в советское время, в частности в конце 20-х и начале 30-х годов, всеобщего начального и семиклассного образования на грузинском языке ускорили процесс вытеснения абхазского языка и в тех селах Галского района, где он еще сохранялся. Другими словами, абхазский язык в Самурзакане таял как снег под палящим солнцем. Однако волна ассимиляции на этот раз не смогла в полной мере охватить те села, которые в 1930 году, по требованию населения, руководством ССР Абхазии были включены в состав Очамчырского района, где функционировали абхазские школы 117.

Ассимиляции абхазов в начале ХХ века способствовали не только школа и церковь, но и некоторые чиновники грузинской национальности. О насильственных мерах допускаемых грузинскими чиновниками по отношению к абхазам для их огрузинения можно получить из речи депутата от Закавказья на 2-й сессии 3-й Государственной Думы (в 1909 г.): «Огрузинение происходит на всех парах. Абхазия огрузинивается усиленно. Абхазцы говорят на своем языке, но не на грузинском… Но благодаря дремоте русских постепенно местные власти огрузинивают самих абхазов: они посылают в их церкви, попов, которых абхазцы не понимают так же, как они не понимают русских» 118.

Как выясняется из выступления депутата, грубость, проявленная в этом вопросе со стороны начальника Сухумского округа грузинского князя Джандиери, привела к конфликтной ситуации. Начальник Сухумского округа Джандиери требовал от абхазов, чтобы они не противились введению самоуправления на грузинском языке. Абхазы ему в этом отказали. В Сухум явились вооруженные и заявили: «Если вы не прекратите революцию, мы всех вас перережем». В наказание за проявленное неповиновение Джандиери представил к выселению 8 абхазских князей» 119.

Информацию, свидетельствующую о применении мер, направленных на ассимиляцию абхазов, встречаем и в других документах. «И эта кучка грузин в 60 человек, – читаем в одном из российских журналов, – при помощи наместника и назначенных им гражданских и духовных администраторов, пытаются огрузинить Абхазию и ее свободолюбивый народ» 120. В этой же статье, автор критикует Цхумели, который абхазов причислял к грузинской нации, а Абхазию считал частью Грузии 121.

Несмотря на старания, ни грузинской церкви, ни грузинской интеллигенции и чиновников, не удалось огрузинить абхазов. Дело в том, что, во-первых, в школах обучалось незначительное количество детей-абхазов (согласно переписи 1897 года, лишь 9.8 процента населения Абхазии были грамотными) 122; во-вторых, как известно, абхазы, в том числе самурзаканцы, не являлись страстными христианами: не замечалось, чтобы они постоянно посещали церковь; в третьих, чиновники г рузинской национальности не составляли такого численного перевеса, чтобы они могли повлиять на языковую ситуацию в Самурзакане и в целом в Абхазии.

В то же время на этноязыковое развитие самурзаканцев решающее влияние оказывал мегрельский язык, так как именно он являлся активно действующим языком пришлого картвельского населения, удельный весь которого непрерывно увеличивался и в Самурзакане, и по всей Абхазии. «Если абхазский язык стал вырождаться в Самурзакане, – писал К.Д.Мачавариани, – то это благодаря мегрельцам, которые понемногу стали забирать в свои руки не только самурзаканцев, но и всю Абхазию» 123.

Несмотря на то, что грузинский меньшевистский режим (1918 – 1921 гг.) и советская власть интенсивно внедряли грузинский язык среди самурзаканцев, здешнее население все же лучше владело не грузинским, а мегрельским языком. Например, по данным переписи 1926 года, из 55918 абхазов, проживавших в Абхазии, 8755 человек родным языком признали картвельские языки; из них родным языком признали собственно грузинский – 19, а остальные 8736 – мегрельский 124; 73 человека родным языком признали русский язык, 17 – турецко-османский, 7 – прочие, неоднозначные – 1, а абхазский язык – 47053 человек 125. Статистические данные переписи населения 1926 года на примере некоторых сел Самурзакана лишний раз подтверждают, что, как правило, этнической ассимиляции предшествует языковая ассимиляция 126. Например, в с. Чхортоли из 1317 абхазов родным языком абхазский признали всего 590 человек, Окуми из 613 – 120, Гумуриши из 620 – 4, Пирвели Гали из 947 – 10, Меоре Гали из 199 – 3, Пирвели Гудава из 233 – 17, Ачигвара из 114 – 43 и т.д. Примечательно, что если из всех сел Галского уезда лишь в 4-х селах не зафиксированы абхазы, то сел, где абхазский язык не был признан родным языком, оказалось 9. Среди них есть и такие села, где количество абхазов достигало несколько десятков и даже сотен человек. К примеру, в с. Хумушкури проживало 68 абхазов, Репо-Шешелети – 125, а в Речхи – 610 и т.д. Но ни одним из них абхазский язык не был признан родным языком (Таблица №3). Однако следует отметить, что непризнание абхазского языка родным, не означало, что они вовсе не владели этим языком.

Д. Маргания (Маан) утрату абхазского национального самосознания абхазами, проживающими в Самурзакане, непосредственно связывал именно с языковой ассимиляцией. В 1926 году в газ. «Апсны капш» (№13) он писал: «Больше половины населения Галского уезда абхазы по происхождению, но они считают себя мегрелами. В чем же причина? Случилось следующее: как только потеряли родной язык, служивший основой сохранения своих истоков, национального самосознания, запутались, стали не сознающими своих корней» 127.

В конце 20-х годов ХХ века четкую картину языковой ассимиляции самурзаканцев дал абхазский ученый-лингвист А.К.Хашба, репрессированный в годы сталинского террора. «Мегрелизация самурзаканских абхазов, – писал он, – идет таким темпом, что, вероятно, лет через десять- пятнадцать в Самурзакане не будет абхазского языка» 128. Здесь же он дает информацию о стремлении самурзаканских абхазов открыть абхазские школы, чтобы возродить родной язык: «Дети самурзаканских абхазов, кроме ничтожного процента, говорят на мегрельском языке. Абхазское население в настоящее время обратило на это внимание и принимает активное участие в постройке абхазских школ в абхазских селах как за счет государства, так и за счет общества» 129. Однако эти мероприятия уже были запоздалые, более того, вскоре абхазский народ настигла новая трагедия – упразднение ССР Абхазии (1931 г.) и известные события, связанные с целенаправленной ассимиляцией абхазов.

Анализ данных переписи 1926 года показал, что по мере приближения сел Галского района к Мегрелии убывает число самурзаканцев абхазской национальности, признающих родным языком абхазский, и наоборот их численность увеличивается по мере приближения сел этого района к Очамчырскому району. Сравнение данных переписи 1926 года с статистическими данными А.Н.Введенского за 1882 – 1883 гг. и с посемейной переписи 1886 года, дает возможность проследить географию не только языковой, но и этнической ассимиляции.

В). Искажения абхазских фамилий. Наряду с вышеприведенными факторами (иммиграция иноэтнического населения, интенсивность межнациональных браков, языковая трансформация), на изменение национального самосознания коренного населения региона определенное влияние оказали умышленное искажение и смена абхазских фамилий. В частности, абхазским фамилиям с окончанием на «ба» (как известно, формант «ба» является вариантом форманта «па–ипа», что на абхазском означает «сын», «потомок») прибавлялись имеющее в мегрельских и грузинских фамилиях широкое распространения окончания: «иа» («ия»), «ва», «уа», «скуа», «дзе», «швили». В одном из научных трудов 70-х годов ХIХ века сказано, что исключительное большинство пиошов (категория крестьян), составляющих большинство населения в Самурзакане, «носят те же самые фамилии, какие носят анхае, подвластные родственникам их владельцев в остальной части Абхазии, с тою только разницей, что живущие в Самурзакане прибавляли к своим фамилиям окончание: так Зухба, Коцба (видимо, Кецба. – Т.А.) и Тарба, подвластные Марганиев Пицундского округа, Зухбая, Коцбая, и Тарбая – Самурзаканских Марганиев; Ахба – Ачандарских Анчабадзе, Ахбая – Тагилонских; Кылба – Ацинских Акиртава, Килбая – Чубурхинджских и т. п.» 130. Подобным же путем менялись и другие фамилии у абхазов как в самом Самурзакане, так и в других регионах Абхазии. Таким образом превращалась фамилия Бутба в Бутбая, Лакрба – Лакербая, Квадзба – Квадзбая, Агрба – Агирбая, Аршба –Аршбая, Делба – Делбая (некоторые – Долбая), Зухба – Зухбая, Эзугба – Эзугбая, Ардба – Ардия (другие – Ардбелава), Чачба – Чачибая и мн. др. 131 «Преобразование абхазских фамильных имен на грузино-мегрельский лад, – пишет профессор А.Э.Куправа, – эта составная часть общего ассимиляционного процесса. Но если языковая ассимиляция, а вслед за ней потеря этнического самосознания являлись результатом продолжительного ассимиляционного процесса и носили сложный характер, то изменение фамильных форм, проходило проще, чаще фиксацией в метриках» 132.

Абхазские фамилии как в Самурзакане, так и по всей Абхазии, не только «поправлялись» на мегрельский или грузинский лад, но и немало случаев, когда они до неузнаваемости менялись или же когда абхазам, просто давали другие фамилии. То есть одним постепенно меняли фамилию, а другим – сразу. Для иллюстрации обратимся к архивным материалам, где на конкретном примере можно увидеть, как постепенно изменялась фамилия. Например, Анкуаб на Миквабия: в Очамчырском уезде если данная фамилия в 1868 году значится в виде Анкуаб, то в 1873 году – Анканбая, в 1903 году – Амквабия, а в 1915 году – Миквабия 133. В некоторых случаях фамилию меняли без всяких «эволюционных» изменений. К примеру, таким образом представители фамилии Браскыл стали носит фамилию Булискерия, Шакрыл – Шакирбая, Шакая или Шария; Чаабалурхуа – Сотискуа, Сотишвили; Инал-ипа – Иналискуа, Иналишвили; Алхорба – Мерцхулава, Цимцба – Сиргенава и т.п.

Примечательно, что инициаторами и изобретателями фамильных изменений были служители церкви, исключительно грузинской, точнее мегрельской национальности. Они, обычно, фамилию меняли у новорожденных детей при крещении. Как правило, родители и дети, не владевшие ни грузинским языком, ни грузинской письменностью, о деяниях грузинских священников узнавали позже, чаще всего после установления Советской власти, когда церковные книги использовались в качестве чуть ли не единственного письменного источника для переучета и регистрации граждан.

В церковных книгах встречаются и такие факты, когда священники абхазской национальности, которых не было так уж много, старались исправлять искаженные фамилии. Например, с 1871 года по 1882 год в Гупском приходе священником служил некий Николоз Саджая. Записи в метрических книгах весь этот период он производил на грузинском языке и, как правило, всем абхазским фамилиям с окончанием на «ба» прибавлял формант «иа- ия». Иногда искажению подвергались не только окончания, но и корни фамилий. Для иллюстрации приведем несколько фактов. Фамилия Кабба (точнее – Капба) стала Каббаиа, Хинтуба – Хинтубаиа, Зыхуба – Зохубаиа, Ашуба – Ашибаиа, Адлейба – Адлибаиа и т.п. 134. Однако с октября 1882 года священником этого же прихода назначается некий Петр Астамурович Пилиа. Фамилия и отчество, а также его стремление восстановить исконные фамилии абхазов, наводит на мысль, что он по национальности был абхаз. В течение 6 лет заполненные П.А. Пилиа церковные книги, где фиксировались крещение, бракосочетание и смерть жителей села, свидетельствуют о том, что он абхазские фамилии фиксировал практически без искажения. Например, Зыхуба, Булискирба, Хинтба, Джинджалба, Бганба, Атарба, Кабба, Шамба, Амчба, Нанба, Хаджимба и др. 135

C появлением на эту должность нового священника П. Парейшвили абхазские фамилий вновь стали подвергаться искажению.

Кроме фамилий, грузинские служители церкви меняли и имена абхазов. Сохранились документальные свидетельства, где одно и тоже лицо имело два имени – старое абхазское и новое христианское (больше огрузиневшее) имя. Например, Мысирква и Мосе, Гыд и Григорий, Албак и Антон, Гедлач и Габриели, Кишу и Кирилле, Сида и Саломе, Хуанаша и Фебронэ и т.п. 136. Против подобного произвола над абхазскими фамилиями и именами выступали некоторые грузинские и, конечно же, абхазские деятели. Например, К.Д.Мачавариани, критиковал грузинских священников, называл их «культуртрегерами». По его словам, представители измененных фамилий, когда они узнавали о деяниях служителей церкви, сильно возмущались 137. Известный грузинский педагог и общественный деятель Я. Гогебашвили, кстати, страстный пропагандист переселения мегрелов на опустошенные абхазские земли 138, в 1907 году писал о недопустимости со стороны «сухумских грузинофилов» искажения и смены абхазских фамилий 139. А Д.И.Гулиа в 1912 году с возмущением отмечал: «Со времен владычества России, т.е. с 1810 года, сюда стали назначаться в качестве духовных пастырей и проповедников Слова Божья исключительно грузины, не знавшие ни полслова ни местного (абхазского. – Т.А.), ни Государственного (русского. – Т.А.) языка и даже малограмотные на своем родном, грузинском языке. Подобные священники только занимали штаты, получали жалованье и были заняты лишь переделкой абхазских фамилий и названий сел и деревень на грузинские. Например, Маан – Маргания, Ачба – Анчабадзе, Инал-ипа – Иналишвили, Шат-ипа – Сотишвили и т.п.» 140.

В рассматриваемом регионе велась усиленная пропаганда, как среди абхазского, так и грузинского населения, о том якобы все абхазы, носящие мегрельские или омегрелевшие фамилии, по происхождению являются грузинами. В последствии подобная информация становилась одним из препятствующих факторов сохранения абхазского национального самосознания. К такому выводу приводит нас сама сущность структуры национального самосознания. В частности, в структуре этнического самосознания одно из важнейших мест занимает национальная идентификация, т.е. представление о типичных чертах «своей» общности, его свойствах как целого, а также общность исторического прошлого отдельных членов данного этноса 141. Одним из таких свойств общности для абхаза являются «свои» абхазские фамилии и имена, имеющие глубокие корни 142. Большинство из них в народе считается сугубо национальными, свойственными только абхазскому народу, и смена или переименование их на чужой лад, что следует рассматривать как акт насилия, ставит под сомнение, особенно у представителей молодого поколения, их национальное происхождение. Впоследствии люди, сомневавшиеся в своих абхазских корнях, становились легкой добычей ассимиляционной политики. Такое наблюдалось и в период меньшевистского режима в Абхазии (1918 – 1921 гг.), и в период сталинщины (в 30 – 50-е годы).

В этой связи следует также отметить, что в начале 90-х годов ХХ века, в условиях развала СССР, руководство Грузии попыталось воспользоваться ослаблением власти как таковой и приступило к завершению процесса огрузинения тех абхазов, которые носили мегрельские или омегреленные фамилии, т.е. решили записать «грузинами» тех, абхазов, которые уцелели в середине ХХ в. от разгула ассимиляции. Для осуществления намеченной цели Министерство юстиции Грузинской ССР 23 февраля 1990 года приняло Постановление под №3/1 143 . В этом документе и прилагающемся к нему Обосновании Института истории, археологии и этнографии им. И. Джавахишвили АН Грузии дается заключение о якобы имевшей место в Абхазии в прошлом целенаправленной тенденции обабхазивания грузинского населения и ставиться задача перед службами ЗАГСа «оказать помощь гражданам грузинского происхождения в восстановлении национальности». В данном случае к грузинам были причислены те граждане абхазской национальности, которые носили мегрельские или искаженные абхазские фамилии. К числу таких «грузин» были отнесены, например, представители фамилий Тарбаиа, Кецбаиа, Лакербаиа, Хатхуа и многие другие. Примечательно, что для доказательства «грузинского происхождения» абхазов авторы Постановления, так же, как и записавшие абхазов грузинами в 30-х годах, ссылались на те же дореволюционные церковные книги, о которых выше шла речь. О коварности данного, беспрецедентного в юридической практике цивилизованного мира документа, говорит еще и тот факт, что Постановление распространялось на Очамчырский и Гулрыпшский районы Абхазии. Согласно этому документу, по примеру самурзаканских абхазов, надлежало «этнически освоить» абхазское население, проживавшее в регионе, приграничном с Галским районом. Трудно судить, каких успехов добились в довоенные годы грузинские шовинисты, однако в период грузино-абхазской войны на оккупированной территории названное Постановление поработало на потребу им. Например, по сообщению газ. «Очамчирис моамбе», педагог В. Джолохава, как до войны, так и в разгар боевых действий, тем и был занят, что «многим грузинским гражданам помогал восстанавливать свою национальную принадлежность» 144. Другими словами, он граждан абхазской национальности в соответствующих документах записывал «грузинами». Практические деяния по изменению национальной принадлежности граждан по-прежнему сопровождались публикациями идеологического характера, в которых пропагандировались измышления о том, что абхазы носители грузинских (мегрельских) фамилий по происхождению якобы являются грузинами, а абхазские власти в прошлом произвольно вынуждали их записаться абхазами 145.

Г). Другие причины. В процессе ослабления национального самосознания самурзаканских абхазов определенную роль играла и утрата ими территориальной общности и, конечно же, ликвидация государственности Абхазии в 1864 г. Упразднение Абхазского княжества как одной из форм государственного образования на автономных началах в составе Российской империи поставило абхазский народ на грань физического и этнокультурного вымирания. Известные события после Октябрьской революции не дали возможность абхазам в полной мере восстановить государственность Абхазии. С установлением советской власти и образованием ССР Абхазии абхазский народ, правда, в урезанной форме, но все же возродил свою государственность. Однако с преобразованием ССР Абхазии в Абхазскую АССР и тем более, вхождением ее в состав Грузинской ССР, государственность Абхазии приобрела формальный характер, несмотря на то, что абхазы в прошлом не одно столетие имели мощное государство с единым общеабхазским царем – апсха 146. Упразднение Абхазского княжества, отрицательно повлияло на степень устойчивости этнического самосознания абхазов. Особенно это отразилось на самосознании самурзаканцев, тем более, что данная область в политическом отношении неоднократно отрывалась от остального абхазского этнического территориального организма и подпадала в подчинение иноэтнического политического организма – Мегрельского княжества 147.

Утрата государственности и тем самым территориального единства, естественно, создали условия не только для ослабления национального самосознания абхазов, но и благоприятную почву для искусственного воздействия на него. В частности, именно, отсутствие полноправной государственной машины, т.е. механизма, способного защитить интересы коренной нации, вынудили в 30-е годы большинство самурзаканцев записаться грузинами. Именно фактическое отсутствие абхазской национальной государственности позволило шовинистическим кругам Грузии закрыть абхазские школы, менять географические названия, активизировать переселенческую политику Грузии в Абхазии и т. п. 148, что в конечном итоге сыграло решающую роль в деформации абхазского этнического самосознания у самурзаканских абхазов и частично абхазов, проживавших в других регионах Абхазии.

Фактическое отсутствие национальной государственности абхазов дало возможность к распространению ложной информаций об историческом прошлом абхазов, что безусловно также способствовало разрушению национального самосознания членов этноса. В различных публикациях с конца ХIХ века, в условиях усиленной фазы этнических процессов, появляются суждения о том якобы самурзаканцы являются грузинами, точнее мегрелами. Так писали Я. Гогебашвили, Цхумели, епископ Кирион (Садзаглишвили), архимандрит А. Хелая и др. апологеты грузинизации абхазов 149. Именно в адрес подобных авторов писал в конце ХIХ века К. Мачавариани: «Назвав самурзаканцев абхазцами, мы не имели никакой предвзятой мысли и не руководствовались никакими расчетами… Мы опять повторяем, что самурзаканцы принадлежать к абхазской национальности, а не мингрельской» 150. Автор книги «Абхазия – не Грузия» по этому же поводу писал: «Грузинские националисты без стеснения утверждают, что самурзаканцы – грузины… К каким бы доказательствам мы в ней не обратились, – везде ясно, как Божий день, увидим совершенно обратное: увидим целую сеть доказательств того, что самурзаканцы – абхазцы, а не грузины 151. Л. Журда, критикуя грузинских авторов, причислявших абхазов к грузинской национальности, а Абхазию к Грузии, писал: «Курьезно при этом заметить, грузинские патриоты уже включили Абхазию в границы воображаемой ими великой Грузии. Так, г. Цхумели озаглавил свою брошюру: «Грузия и грузины. Абхазия». За г. Цхумели и г. Мдивани, издающий в Батуме убогонькую газету, конечно, ультрарадикального направления, открыл в газете специальный отдел под названием «По Грузии» и в нем помещает корреспонденции из Сухума. – Воистину детского поползновения» 152.

Публикации подобного содержания появлялись и в последующие периоды. Например, по сообщению священнослужителя А. Хелая, с восстановлением грузинской автокефальной церкви (1917 г.) «Сухумское епархиальное начальство», в котором грузинские священники притеснили русских и абхазских коллег, самурзаканцев объявило грузинами и причислило их к пастве грузинской автокефальной церкви 153. Сразу же после установления советской власти некоторые грузинские авторы стали распространять информацию о грузинском происхождении абхазов и настаивали на недопустимости создания независимого Абхазского государства. В. Котетишвили в газ. «Социал-федералисти» от 26 июля 1921 года призывал: «Наша святая обязанность противостоять им, не допустить разорвать уставшее тело Грузии… Кто дал право так бесцеремонно присваивать такую большую часть грузинской земли?.. Разве допустимо, чтобы Сухумский округ стал подчиняться Эшба и Лакоба... Абхазы – народ грузинского племени, Абхазия в этническом, лингвистическом, историческом и культурном отношении является частью Грузии». Своих коллег в области искажения этнической истории Абхазии превзошел литературовед П. Ингороква. Его книга «Георгий Мерчуле. Грузинский писатель Х века», вышедшая в 1954 году, фактически стала «теоретической базой» для оправдания политики ассимиляции абхазов и притязаний Грузии на Абхазию.

Наконец, помимо перечисленных факторов, на изменение национального самосознания абхазов серьезно повлиял морально-психологический гнет, который постоянно испытывал абхазский народ, особенно после упразднения абхазского княжества и массовой депортации абхазов. «Национальный гнет, – по определению известного этнографа П.И. Кушнера (Книшев), – всегда имеет следствием препятствия к свободному выявлению национального самосознания у тех групп населения, которые не принадлежат к командующей национальности» 154. Он выделял три группы таких препятствий – политические, моральные и экономические 155.

Абхазы царизмом в годы русско-турецкой войны (1877 – 1878 гг.), без основания на это, были объявлены «предателями», а после окончания войны и изгнания большинства абхазов из своей родины, – «виновным» и «временным» населением. Им вплоть до 1907 года было запрещено селиться близ города Сухум и в целом на побережье Черного моря, а также в горной полосе Абхазии. Оставшемуся в предгорной части абхазскому населению, в виде этнических анклавов, за малейшее антиправительственное выступление угрожало полное выселение из родины.

В не менее опасной ситуации оказались абхазы в годы культа личности Сталина – в условиях искоренения всего абхазского. В тот период оставаться абхазом, тем более отстаивать интересы абхазского народа, его историю и культуру, было чрезвычайно опасно. Кто этим занимался, без исключения все были репрессированы. Именно к этому периоду относится массовая этническая ассимиляция абхазов, проживающих в Самурзакане. В то же время, проявление симпатии ко всему грузинскому, и, конечно же, признание себя грузином поощрялись на уровне грузинского правительства и даже Советского Союза. Для тех, кто менял абхазское национальное самосознание на грузинское, открывалась широкая дорога к учебе, на руководящие партийные, комсомольские, государственные, хозяйственные и иные посты.

Власти Грузии ассимиляцию самурзаканских абхазов (в большей части искусственную) узаконили путем соответствующей записи в паспортах, в документах ЗАГСа, а также в переписных листах всесоюзных переписей населения в графе «национальность». В этом отношении особую роль играло статуправление Грузии, которое проводило «специальную обработку» материалов, полученных из Абхазии. В частности, грузинские статисты в переписных бланках в графе «национальность» самовольно вместо «абхаз» вписывали «грузин». Такая простая «технология» держала под контролем национальный состав населения Абхазии, и, в первую очередь, Самурзакана.

Однако, как показывают конкретные факты периода грузино-абхазской войны и поствоенного периода, в Самурзакане уважение к своим историческим корням, да и абхазское национальное самосознание, сохранили не несколько сот человек, как это зафиксировано в анналах переписи, а несколько тысяч. Об этом косвенно свидетельствует тот неопровержимый факт, что в годы минувшей войны подавляющее большинство населения Самурзакана не приняло участие в боевых действиях против абхазов и Абхазского государства. Во-вторых, после войны представители ряда абхазских фамилий (Эзугбая, Зухбая, Иналишвили и др.) изъявили желание восстановить свои абхазские фамилии и национальность «абхаз». Однако, как и ожидалось, такой шаг, сделанный самурзаканцами и сегодня вызывает раздражение, усиливает реваншистские настроения у грузинских властей по отношению к коренному населению Самурзакана и Абхазии в целом. Чтобы препятствовать возвращению коренного населения приграничного с Грузией района Абхазии к этнокультурным корням своих предков, спецслужбы Грузии постоянно нагнетают обстановку в этом регионе. Нет сомнения в том, что мирная жизнь и восстановление исторической справедливости – реанимация абхазского языка в Самурзакане, реанимация культуры и национального самосознания самурзаканцев – проблемы весьма сложные, но тем не менее их практическое воплощение святая обязанность независимого Абхазского государства, они могут и должны стать дополнительным барьером на пути реваншистских планов, вынашиваемых официальной Грузией против Абхазии.