ЧТо то я пропустил мимо глаз.. нехорошо, но с хоть и с опозданием все равно поздравляю, и желаю тебе того, чего ты сама больше всего хочешь!

80 лет назад, 20 июля 1926 года, умер Феликс Дзержинский. Все эти годы лишь избранные знали причины его смерти.

«Политики правительства не разделяю»
Первая мировая война (1914–1918) и война Гражданская (1918–1920) вместе с военным коммунизмом довели Россию до экономической катастрофы. Восстановить хозяйство была призвана новая экономическая политика (1921–1936). Ответственность за проведение нэпа в жизнь во многом была возложена на Дзержинского…

Борьба с контрреволюцией, преступностью, бесхозяйственностью и беспризорностью… На всех направлениях Дзержинский одержал победы. Кроме одного, которое и свело его в могилу. Этим направлением оказалась политика. Неслучайно за 18 дней до своей кончины 2 июля 1926 г. он страстно напишет Председателю Совнаркома А. Рыкову: «Политики этого правительства я не разделяю».

Именно «политика этого правительства» убила Дзержинского… Ещё 16 марта 1923 года им было написано следующее откровение:

«…чтобы… государство не обанкротилось, необходимо разрешить проблему госаппаратов… Каково настоящее положение. «…» Неудержимое раздутие штатов… чудовищная бюрократизация всякого дела — горы бумаг и сотни тысяч писак; захваты больших зданий и помещений; автомобильная эпидемия; миллионы излишеств. Это легальное кормление и пожирание госимущества этой саранчой. В придачу к этому неслыханное, бесстыдное взяточничество, хищения, нерадения, вопиющая бесхозяйственность, характеризующая наш так называемый «хозрасчёт», преступления, перекачивающие госимущество в частные карманы».

Думаю, под этими словами Дзержинского и сегодня подпишутся все законопослушные граждане, и прежде всего предприниматели, уставшие от волокиты, произвола и поборов современного российского чиновничества!

«Он любил Христа»
Явно неправы были авторы, изображавшие Дзержинского кровожадным убийцей, не разбирающим правых и виноватых! В сверхсекретных архивах я обнаружил такие предложения первого председателя ЧК, которые протестовали против практики безоглядных репрессий. Например, в письме Куйбышеву им предлагается в корне изменить порядок арестов:

«Руководство в этой борьбе… должно всецело принадлежать руководителю данного ведомства… Без его согласия аресты и привлечения к следствию его сотрудников… не допускаются.

«…» Аресты и предание суду должны производиться лишь в том случае, если предрешено, что данное лицо вредно для производства… и нет нужды его пробовать исправить и покорить делу путём прощения».

Можно ли после подобных рекомендаций выставлять этого человека в качестве «железного пугала»? Если же у кого-то остаются сомнения в человечности Дзержинского, рассекречу ещё один неизвестный доселе документ от 24.12.26 г., а именно письменное свидетельство сестры Дзержинского Ядвиги Эдмундовны:

«Он очень любил Христа… Заветы Христа глубоко были вкоренены в его сердце. «…» В 1894 г. Феликс увлёкся чтением книг разных философов, «…» которые своим материализмом отвлекли его от религии, но уважению личности Христа Феликс остался верен надолго, а может быть, до смерти — не знаю».

«Устал жить и бороться!»
Мы привыкли слышать, что Дзержинский — «рыцарь без страха и упрёка», несгибаемая личность… Так оно и было, но… до того времени, как этот действительно кристально честный человек впал в полное отчаяние, столкнувшись с набирающей мощь cистемой. С властью бюрократов и политических выскочек в лице Троцкого, Зиновьева, Каменева, Пятакова, Рыкова и им подобных.

Здесь надо заметить, что Сталин, став во главе партии, всей полнотой власти поначалу не обладал. Но уже тогда Дзержинский предвидел опасность сосредоточения её в одних руках. Ещё 3 июля 1926 года, за 17 дней до своей внезапной смерти, в одном из писем он предсказывал: «Если не найдём правильной линии в управлении страной и хозяйством — оппозиция наша будет расти, и страна тогда найдёт своего диктатора — похоронщика революции…»

Именно в эти исключительно тяжёлые для него месяцы и дни были написаны наиболее откровенные письма, многие из которых так и не дошли до своих адресатов.

Буквально кричит неотправленное письмо Сталину, написанное Дзержинским 3 декабря 1925 г.: «В связи с положением, создавшимся для промышленности и ВСНХ, я должен просить ЦК об отставке, так как при создавшемся положении руководить успешно промышленностью не в состоянии. «…» Мы идём быстрыми шагами к кризисам частичным, которые, всё дальше разрастаясь, будут всё шириться и смогут превратиться в серьёзнейший кризис, если… не будут в самом срочном порядке приняты необходимые меры…»

Письмо Сталину Дзержинский так и не отправил, после трёх дней мучительных раздумий обречённо написав на машинописной копии карандашом: «Не послал. 6. XII. Ф. Д.». Явно его мучило то, что, получив такое письмо, Сталин скажет: «Какой же ты Железный Феликс, если в самый тяжёлый момент уходишь с поля боя, прося отставки?!»

Дзержинский пытался стучаться во все двери, но часто не находил понимания даже у своих «комчванствующих» заместителей (вроде тов. Пятакова), к которым решил обратиться 1 июня 1926 г. со следующим признанием: «…Я вынес твёрдое убеждение о банкротстве нашей системы управления, базирующейся на всеобщем недоверии… Эту систему надо отбросить, она обречена». Слова «о банкротстве» он зачеркнёт и вместо них напишет явно сдерживающую его раздражение фразу «о непригодности в настоящее время нашей системы». Что же касается фразы «она обречена», то от неё в печатном тексте не останется даже следа!

Пройдёт месяц, и 2 июля 1926 г. в послании Рыкову Дзержинский сделает новое резкое заявление: «Я вынужден обратиться к Вам… при создавшихся условиях диктатуры т. Шейнмана (председатель Госбанка. — Авт.) и непринятия реальных мер со стороны правительства для обеспечения кредитования промышленности и снижения розничных цен… я снимаю всякую ответственность за состояние нашей промышленности и ВСНХ и ввиду этого прошу Вас возбудить вопрос… о моей отставке…»

На другой день после этого заявления Дзержинским овладевает такое отчаяние, что он пишет поистине трагическое «обращение без адреса». Вот крик его души:

«Устал жить и бороться» — это слова записки одного из лучших хозяйственников т. Данилова (директор Выксы), покончившего самоубийством… Эти слова т. Данилова и его настроение характеризуют настроение в настоящее время огромного количества лучших хозяйственников… 9/10 сил и энергии уходит… не на создание новых ценностей, не на само производство, а на согласование, отчётность, оправдание, испрашивание. Бюрократизм и волокита заели нас, хозяйственников. На работу нет времени. Мы устали жить и бороться».

Я представляю, какую бурю чиновничьей злобы могло вызвать это похожее на завещание письмо!

Долго так продолжаться не могло. И развязка наступила — 20 июля 1926 г. на Пленуме ЦК и ЦКК, где его опять начали травить. Дзержинский отбивался, как мог, пытался докричаться до совести «верхов»: «…если вы посмотрите на весь наш аппарат, …на всю нашу систему управления, если вы посмотрите на наш неслыханный бюрократизм, на нашу неслыханную возню со всевозможными согласованиями, то от всего этого я прихожу прямо в ужас. Я не раз приходил к Председателю СТО и Совнаркома и говорил: дайте мне отставку… нельзя так работать!..»

Однако эти слова повисли в воздухе. В зале всех захватили политические дискуссии. Было не до Дзержинского…

Через несколько часов председательствующий сообщит: «Сегодня после утреннего заседания партию постиг исключительной силы удар. С т. Дзержинским после его речи сделался припадок сердца. На протяжении 2,5 часа он лежал в соседней комнате, к нему были вызваны врачи. После того как ему стало немного легче, он пошёл к себе на квартиру. Там уже в его комнате с ним случился новый сердечный припадок, и т. Дзержинский помер».

Железному Феликсу было 49 лет.