настраивают против руководства Абхазии,
против той политики,
которую ведет Абхазское государство
(что по мнению правительства Грузии-неправильно).
против народа никто не настраивает.
Русудан, Апсуа правильно заметил, что руководство Абхазии по вопросам отношений с Грузией выражает позицию населения, и если позиция руководства хоть на миллиметр будет противоречить позиции народа, такое правительство долго не продержится. Что же касается каких-то политических трений внутри Абхазии, они целиком и полностью относятся к внутреполитическим и экономическим вопросам.
Ты наверняка это прекрасно знаешь. Поэтому странно, что жителей Грузии настраивают в этом направлении ,мол придёт в Абхазии "нормальное" руководство и тут же все вопросы решаться. Это очень наивно, если кто-то так думает.

Ты наверняка это прекрасно знаешь. Поэтому странно, что жителей Грузии настраивают в этом направлении ,мол придёт в Абхазии "нормальное" руководство и тут же все вопросы решаться. Это очень наивно, если кто-то так думаетнаивно но они в это верят.остается теперь догадываться почему они в это верят?

Гурам Одишария

Писатель. г. Тбилиси

О современном Кавказе и некоторых нормах поведения во время грузино-абхазского конфликта

Когда в декабре 1991 года в Беловежской пуще был окончательно и документально оформлен распад гигантского государства — Советского Союза, для 250 миллионов его жителей кончина коммунистической родины оказалась такой же болезненной, как и рождение новой страны. Мир в считанные секунды подхватил, молниеносно распространил и миллион раз повторил информацию о ликвидации государства, владеющего одной шестой частью суши. Очень скоро весь мир почувствовал, как начал меняться и сам.

Сигнал из Беловежского леса страшным эхом отозвался в горах Кавказа, дав толчок беспорядкам и насилию. Из гор в горы, из лесов в леса — эстафетой передалось последнее «достижение» Великой Октябрьской революции. Творцы великой державы не смогли ни построить как следует государство-коллос, ни разрушить его.

Кавказ стал не «горячей», а «сверхгорячей» точкой на карте мира — начатые еще до Беловежского решения «юные» конфликты обострились. Из их искр возгорелись новые пожары. В бой втянулись и равнины Кавказа, и моря, и воздух. Вчерашние братья — «старшие», «младшие», «средние» стали убивать друг друга… Убивали родственники, друзья, соседи, знакомые, незнакомые, коллеги — партийные, беспартийные, «новопартийные» — даже ветераны Второй мировой войны, те, которые бок о бок воевали против фашизма. Больше всех, разумеется, погибали молодые, уничтожался генофонд, уничтожалась и природа Кавказа, но еще больше страдало мирное население, погибали ни в чем не повинные люди. Такова религия войны — она всегда требует души невиновных.

Несмотря на многие нюансы, кавказские войны очень похожи. Идентичны причины их возникновения — земля, свобода, независимость, территориальная целостность, требование защиты прав — страны, народа, человека. В кавказских конфликтах вырисовываются политические интересы многих стран. Многие политические группы единомышленников, различные структуры использовали эти конфликты для достижения своих целей. Они и завтра и послезавтра постараются использовать ситуацию, и в этом нет ничего удивительного. Кавказ доказал, что он не является единым, монолитным регионом, имевшим собственные, четко определенные цели. Кавказ разрознен и одна часть его народа противостоит друг другу, а другая не в состоянии помирить их. Создается впечатление, что включен какой-то механизм саморазрушения, что кавказские народы плохо знают свое прошлое, что они не до конца осознают общности своих культур и так и не определили общие интересы; для своего спасения и спасения других они почему-то пренебрегают уникальным кавказским менталитетом, уникальными традициями.

Мы все барахтаемся в океане губительных стереотипов. Только если в современном Вавилоне кавказцам удаcтся вместе проанализировать наше ближайшее прошлое, нынешнее состояние, тогда завтра, для того, чтобы сделать шаг вперед, у нас под ногами будет твердая почва. В противном случае регион обречен на многолетние, затянувшиеся, хронические войны. Когда у каждого народа растет число могил, погибших в конфликтах людей, сожженных домов, число замученных и несправедливо наказанных, тогда, конечно, уменьшается (если не исчезает совсем) взаимодоверие, уважение и вообще надежда на будущее. И тогда призывы «Давайте извинимся друг перед другом, забудем обиды и начнем новую жизнь» — становятся абсурдными. Ситуацию так просто уже не разрешить. В природе не должны были вообще существовать такие конфликты, но история не любит лирики — то, что случилось, случилось. Это факт и никуда от него не денешься. Тяжела пролитая кровь. На залечивание ран нужно время, время и усилия тех, кто рожден для примирения людей, обществ, Богом благословенного дела.

Наши конфликты постарели, вернее — растянулся процесс их урегулирования. Грузино-абхазскому конфликту вот уже десять лет, а карабахскому и южноосетинскому — больше десяти лет. Для истории это небольшой срок, но для человека — огромное время.

Кавказ стал тупиком старых конфликтов. К сожалению, несмотря на возраст наших конфликтов, мы еще недостаточно ясно видим их истоки, а еще хуже — не видим ни друг друга, ни себя. И причиной этого является отнюдь не только все еще чадящий дым войны. Мы — усталые, пережившие войну, обманутые общества. Виновные в разжигании конфликтов силы зря надеются на массовый склероз людей. Все, в том числе и их ампутированная ответственность, будет взвешено на аптечных весах. Жертвами войн являются народы, и именно волею жертв произойдет великое примирение. Это обязательно произойдет, так как нам некуда друг от друга деваться. Реалии жизни, грядущее поколение поставят точку на всех наших недоразумениях. Они реально наметят пути налаживания взаимопонимания друг с другом, с другими обществами, со всем миром. Мы станем опорой друг для друга. Это вне всяких сомнений.

Конфликты раскололи общество на части. Сложившаяся ситуация породила политических мутантов — «манияграндиозов», «масмедиазавров», «всегда правых», «жертвенных» и т.д. Стагнация конфликтов вызвана стагнацией мышления. Лидеры старого мышления и направления постепенно отходят от своих обществ. Время требует новых перемен, новых людей, неиспользованных ресурсов. Конфликты серьезно повредили, но не сумели уничтожить культуру взаимоотношения людей и обществ. Выдержала испытание величайшая из всех культур — культура мира, но ее место временно все же заняла конфронтационная антикультура. Постсоветские взаимоотношения были неспособны упорядочить хаос. Созданное годами одно общее понятие «мы» окончательно было разрушено и раздроблено на множество порой неопределенных «мы». Новые маленькие «мы» учатся и привыкают жить без старого и большого «мы». Гигантская взрывная волна войны отбросила нас в разные стороны. Мы, давно не видевшие друг друга, издалека машем рукой друг другу, разговариваем почти на языке жестов. Сложилось положение, когда не только с другими, но и с самими собой общего языка не находим. Это положение войны или же мира, который совсем не похож на мир. Мир тоже стал бесчеловечным. В такое время многие слова и понятия теряют свое значение. Фактор доверия стал падать внутри самого общества. Из ближайшего прошлого мы унаследовали и традиции массовых расстрелов, наказаний, переселения народов. Нас учили, что это нужно для достижения высшей цели, этим оправдывали всякого рода преступления. Свойство массовых идеологий — растоптать все человеческое, назвать массами объединение людей, создать иллюзию «бесконечных успехов».

Агрессивному массовому психозу не смогли противостоять люди -жертвы политической беспощадности, политической спекуляции. Говорим о великих целях, о сверхполитике, о экополитике, экокультуре, а людей забываем. Говорим о справедливости, о несправедливости, о нескончаемых обвинениях, об устройстве государств, а людей не помним. Может, поэтому и протекали так жестоко, так несправедливо, так не по-мужски наши конфликты. Может, поэтому стало так легко совершать тяжкие преступления. Сведение феномена человека к нулю исказило все. Вместо того, чтобы говорить не только о своей боли, но и вникнуть и углубиться в проблемы друг друга, мы питались иллюзиями и с психологией спринтера вздумали одолеть большие расстояния, расстояния, которые требовали усердия стайера.

Ни вековые традиции, ни родственные связи не смогли остановить наши народные конфликты. Например, в Тбилиси члены одной семьи, родные братья стреляли друг в друга из автомата в центре города. Нам не хватило культуры, чтобы решать проблемы, а ведь у нас были великолепные институты упорядочения конфликтов. Куда делись эти институты? Мы сами должны уважать друг друга и самих себя, мы сами должны стать лучшей частью человечества — не путем принуждения другими, а сами должны прийти к этому.

Существует мнение, что на Кавказе легко начать и развернуть конфликт. Для подтверждения этого приводится много аргументов. Я думаю, что они и в самом деле имеют под собой реальную почву. Но как можно избавиться от начатого конфликта, как его остановить, этого, видимо, пока не знает никто. Порой мы становимся свидетелями даже «конфликта терминов». Я имею в виду ожесточенные споры в связи с тем, что люди по-разному применяют термины, обозначающие одни и те же явления. Например, грузино-абхазский конфликт часто трактуется как «грузино-абхазская война», «абхазо-грузинская война», «конфликт в Абхазии», «грузино-российская война», «российско-грузинская война»; зафиксированы и такие определения: «американо-русская война», «русско-американская война» и т.д. Почти такая же ситуация в отношении карабахского и южно-осетинского конфликтов. Добавлю, что, по-моему наблюдению, из вышеупомянутых конфликтов самый «сложный и тяжелый» — карабахский конфликт, «сравнительно легкий» — южно-осетинский; абхазский конфликт относится к конфликтам «средней тяжести». При подобном определении конфликтов я руководствуюсь характером взаимоотношений противостоящих обществ. Что же касается политического урегулирования конфликтов, то все они политически почти одинаково неурегулированы.

Для защиты человека от самого же человека создано множество правил и законов, но, несмотря на это, ультрасовременные войны все же имеют своих убийц, палачей и мародеров. На Кавказе почти каждый конфликт протекал с неописуемой жестокостью. Я думаю так — у палачей хромосомы устроены совершенно по-другому, поэтому бессмысленно судить их по нашим законам. Но, к счастью для всех нас, у каждого конфликта свои рыцари — то есть люди-спасатели. Я употребил слово «рыцарь» — слово, которое сегодня не употребляется в нашей лексике, в адрес тех людей, которые в самых экстремальных ситуациях не теряют высокий дух, мужество, любовь к Богу и делают все, ради спасения ближнего, ради торжества справедливости, ради сохранения лучших традиций. Эти люди не влияют на текущую политику, но они меняют жестокий мир и сохраняют ему благородное лицо. К моему счастью, я лично знаком с такими людьми. Многие из них точно и не знают, что означает слово «толерантность». Они мало говорят о «делах добрых», но просто и без лишних слов совершают добрые поступки, в том числе в самых сложных ситуациях. Доброе дело важнее многих заседаний. Воистину, человек, спасающий человека от смерти, спасает мир.

Вот что рассказал беженец из Абхазии Л. Микава в 1996 году (Л. Микава скончался в Тбилиси в 2000 году): «В сентябре 1993 года абхазская сторона взяла село Ахалидаба Очамчирского района. Я находился дома, меня взяли в плен. Кто-то сказал обо мне: «Он учитель местной школы». Создалась угроза для моей жизни. Меня могли расстрелять. Опасность была большая. В это время к нам подбежал бородатый абхаз моего возраста. Он сказал: «Я с ним разберусь, взял меня за руку и повел к своей автомашине «Жигули». По дороге он спросил: «Ты меня не узнал?» Я не смог его вспомнить. Он назвал свое имя и фамилию. Несмотря на то, что я был напуган и ошеломлен, все-таки вспомнил. Во время войны я потерял корову. Ища ее, я очутился в соседней деревне. В этой деревне в основном жили абхазы. Во время войны большинство из них оставило свое село. Ворота их домов были распахнуты, а дома ограблены. Свою корову я искал по дворам, думал, может, забрела куда-нибудь и не может найти обратную дорогу. Так оказался я во дворе того бородатого абхаза. Но моей коровы там не было. Во дворе находилась могила 20-летнего сына того человека. 10 лет тому назад я побывал на похоронах этого парня. Около могилы стояло огромное грушевое дерево, а на могиле валялась сломанная большая ветка. Я перетащил ветку в сторону, очистил могилу от листьев и положил на могилу парня три груши. Потом закрыл двери и окна дома, ворота и ушел. Тот абхаз сказал мне: «Я тебя тогда видел, я прятался в орешнике, иногда тайком приходил к своему дому, навещал могилу мальчика, я видел, как ты ухаживал за могилой моего сына». Он отвез меня в дом своего родственника. Я провел там три дня. В доме прятались еще семеро грузин. С ними была и одна грузинка с грудным ребенком. Двенадцатилетний сын хозяина ежедневно приносил для младенца молоко. Он тайком доил коров, пасущихся в поле. На четвертый день нас переправили через Ингури».

Беженец из Абхазии (г. Тбилиси, 1996 г.): «Мое село Кочара было взято абхазами в ноябре 1992 года. Большинство односельчан оставили деревню. Я повредил себе ногу и отстал от беженцев. Абхазские воины взяли меня в лесу. Повели в другое село и оставили в доме одного старика. Мне сказали: «Не вздумай бежать, все равно отсюда никуда не убежишь». Иногда приходили незнакомые люди и избивали меня — мол, во время войны грузины завезли в твое село много оружия и ты, как один из руководителей села, наверняка знаешь, где находится склад. Я о складе ничего не знал. Они угрожали расстрелом. Ситуация осложнилась. Я исхудал, ослаб, не мог есть, ночами не спал. Однажды попросил старика, чтоб он сообщил моему абхазскому другу детства о моем местонахождении. Он исполнил мою просьбу. Скоро друг навестил меня. Мы обнялись, плакали. Я попросил друга помочь мне выбраться отсюда. «Ты знаешь, мы фактически находимся на осадном положении, но ничего, я что-нибудь придумаю» — успокоил он меня. На второй день он пришел вместе со своими товарищами и сказал: «Скоро должен прилететь вертолет, он завезет продукты и медикаменты, а обратно заберет тела убитых солдат, мы тебя завернем в брезент, как будто ты мертвец и таким образом отправим». Так и поступили. У вертолета толпился народ, все хотели уехать, но никого не пускали. Меня, завернутого в брезент, уложили на автоматы и понесли к вертолету. Дайте дорогу, убитого боевика несем!» — кричал товарищ моего друга людям. В вертолете рядом, в трех гробах, покоились убитые ребята, а еще два покойника были завернуты в брезент, как я. Не помню, как долго летел вертолет. Приземлились где-то в снегу. Позже я узнал, что находился на Северном Кавказе. Спускаясь с вертолета, я столкнулся со знакомым абхазом. Он очень удивился: как, мол, ты сюда попал. Мы с ним в институтском ансамбле вместе танцевали. Он дал мне денег. На второй день я был уже в Минводах».

Конфликт, протекающий достойно с соблюдением гуманных правил, неписаных законов войны — гарант своего быстрого урегулирования, а конфликты, сопутствуемые убийствами, тяжелейшими преступлениями, как правило, долго не разрешаются. История помнит рыцарские войны, когда из уважения к побежденным победившая сторона давала пушечные залпы, отдавая дань их мужеству и отваге. В таких войнах трогать мирное население было просто немыслимо. Человеческие отношения выше любой политики, они вечны. Культура человеческих отношений — наивысшая категория. Даже во время одной из самых кровопролитных войн — Второй мировой войны радиостанции СССР передавали немецкую классическую музыку, издавались тома немецких классиков.

Человек-избавитель, человек-спасатель часто оказывается в тяжелом положении: с одной стороны, ему угрожает опасность, исходящая от противостоящих, а с другой стороны, — от своих, не прощающих ему покрывательства врага. В омуте войны часть людей попадает под влияние обостренных стереотипов, а вторая часть становится психологически парализованной. В таких ситуациях лишь избранные способы действовать цивилизованно. Лишь им удается преодолеть эмоционально-психологический барьер. Во время войны испытываются традиции, историческое прошлое каждого народа. Любая красивая легенда прошлого в экстремальных ситуациях проходит испытание. Каждый из нас всегда стоит перед испытанием. Людям бывает трудно поверить, что их соотечественники совершили тяжелейшее преступление. Часто приходилось слышать: «Нет, грузин этого не совершил бы». Слышал и другое: «Этого абхаз не сделал бы». Такие факты говорят о многом — любой человек хочет, чтобы его общество было лучше. А общества становятся лучше благодаря тем, кто любит людей и готов подвергнуть себя ради них опасности. Почти каждая религия призывает к любви к ближнему. Спасение человека, сохранение его достоинства в сложнейшей ситуации неотделимо от высшей совести. Любовь принадлежит небу, а ненависть — преисподней. Человека убивает не только человек, но и ситуация. И эту ситуацию тоже создают люди. Война — это арена для злодеев. Зло порождает ответное зло. Во время грузино-абзахского конфликта были случаи, когда перед обменом одна из сторон расстреливала пленных. Узнав об этом, другая сторона совершала аналогичное преступление.

Люди-спасатели не становятся популярными ни во время конфликта, ни после его завершения. Как я уже отмечал, они стоят перед двойной опасностью. Никто не хочет признаваться в преступлениях войны, поэтому отделять людей-спасателей от других, обособлять их и разглашать их дела нежелательно для них самих. Писать о них, это как ходить по минному полю. Малейшая ошибка может повлечь за собой очень скверный результат. Поэтому часто приходится скрывать их имена. Для их разглашения требуется время и истинный мир.

Создаются мифы как о преступлениях во время войн, так и о геройстве. И в первом случае, и во втором мифы питаются реальными историями, однако отличить правду от вымысла всегда легко, тем более спустя годы. Как говорится, «правду сердце чует». Особенно интересны фронтовые истории. Для чужестранцев некоторые из этих историй могут показаться странными и непонятными. Приведу примеры.

«В ноябре 1992 года две небольшие группы грузинских и абхазских бойцов столкнулись на высохшем кукурузном поле. Группы шли в один ряд. Первыми шли командиры. В пяти шагах они остановились и уставились друг на друга. Группы были готовы к бою. Напряженную тишину, которая длилась всего несколько минут, разрядил один из командиров: «Что-то очень холодно, может, выпьем водки». У второй группы нашлись хлеб и лук. Бойцы сели на землю, поговорили, выпили, пожелали друг другу скорого окончания войны и мирного возвращения в родные дома. А через полчаса разошлись по своим дорогам. Позже с помощью выпущенных в небо трассирующих пуль они дали знать друг другу, что все в порядке».

«Грузинский боец (из Кахетии) опьянел, поднял руки вверх и крикнул в сторону окопов абхазов: «Не стреляйте, я иду к вам». Передав свой автомат товарищу, боец взял десятилитровую бутыль с вином и направился к абхазам. Прошел час, два часа, думали, что убили его, но видим, идет и что-то несет — оказалось, абхазы дали ему черного вина, кастрюлю горячей мамалыги и сулугуни».

«Мой знакомый парень выпрыгнул из окопа и, ругаясь, кинулся в сторону абхазского окопа. Оттуда кто-то крикнул ему: «Грузин, ты пьян, вернись к своим!» Парень очнулся и побежал обратно. В него не стреляли».

«К находившемуся в засаде в лесу абхазу со спины подкрался грузин. Когда абхаз оглянулся, грузин уже целился в него из автомата. Грузин несколько минут смотрел на него, потом сказал: «Иди своей дорогой, ты мне ничего плохого не делал».

«Грузинские воины оказались в окружении. Находясь в подвале здания, они отстреливались, отбивались от абхазов. Троих убили, в живых остался только один. Абхазы думали, что он тоже убит. Один абхаз спустился в подвал. Грузин выстрелил в него, но рана оказалась несмертельной. Грузин разоружил абхаза и спустя некоторое время сказал ему: «Живым я не сдамся, если можешь ползти, иди». Абхаз с миром добрался до своих, грузин вскоре погиб. Мне сказали, что после войны тот абхаз старался установить имя и фамилию грузина».

В мире не существует «вечного врага», хотя, к сожалению, нет и «вечного друга», но есть возможность вообще никогда не становиться врагами. И эта возможность остается неиспользованной. Частично все мы знаем кавказские конфликты, но полностью в них разбираемся плохо или вовсе не разбираемся. Правая рука не ведает, что творит левая. Над нами витают отрицательные местные и международные стереотипы. Нет, мы не народ мандаринов, кинжала, кепки-аэродрома, мы носители больших культурных ресурсов. Если наши общества не поймут боли друг друга, сколько бы решений ни подыскивали политики, все равно ничего не получится. В этом мире никто другой перед нами не извинится, мы сами должны спасти друг друга. Для этого у нас есть прекрасная возможность — народная дипломатия. Она поистине богатство благородного и мудрого народа. Но неофициальная дипломатия не должна стать замаскированным продолжением официальной дипломатии и политики. Если она изменит свое лицо, то утратит и свое значение. Она должна постоянно искать новые эффективные пути, не быть убежищем для конформистов и лжеэрудитов-нигилистов, не стать истоком падких на гранты, лжемирных беспочвенных, пустых инициатив. Ее дорогой должны идти светлые люди, те, что даже в самые сложные минуты сохраняют человечность, продолжают наилучшие традиции и своим существованием служат обществу.

«Абхазы контролировали высоту Ануаа-рхуы, внизу на трассе ими был взорван мост. Беженцы-грузины доезжали на автобусе из Сухума до взорванного моста, переходили речку вброд, а затем садились в автобус, который в это время прибывал из Очамчира. Беженцы знали, что высоту контролируют абхазы, и поэтому переход из одного автобуса в другой занимал считанные минуты. Правда, по мирным гражданам никто не стрелял, но на войне всякое бывает…

И вот в один из дней подошел автобус из Сухума, переполненный стариками, женщинами, детьми. Среди беженцев был старик с тремя внучками. Взяв одну внучку и нехитрый скарб, он перенес их в автобус, быстро пошел за второй внучкой, перенес и ее в автобус. Третья внучка стояла на другом берегу речки, ожидая дедушку. Но в это время автобус с беженцами, где был дед с двумя внучками, рванул вперед. Видимо, водитель, забыв от страха о совести, бросил девочку на произвол судьбы. Все это наблюдали воины с абхазской и грузинской сторон. У абхазов был единственный гранатомет с тремя снарядами, его держали на крайний случай. И вдруг впереди уходящего автобуса, на безопасном расстоянии, разрывается снаряд гранатомета. Водителя предупредили: остановись, забери ребенка, но автобус продолжал мчаться. И вновь перед автобусом разорвался снаряд, и опять автобус продолжает движение. Раздался третий выстрел, и вновь взорвался перед автобусом — он остановился, из него вышел пожилой мужчина и медленно, неспешно пошел по дороге, перешел речку, взял внучку на руки и снова спокойно, медленным шагом направился к автобусу. Посадив девочку в автобус, он опять вышел из него, встал на колени лицом в сторону Ануаа-рхуы, искренне помолился и снова спокойно вошел в автобус, тот тронулся с места и скоро исчез из виду. И тут раздался салют — так грузины приветствовали человеколюбие абхазов».

«В одно абхазское село с боем вошли грузинские военные подразделения. Жители в спешке оставили село. Трое грузинских бойцов вошли в один заброшенный двухэтажный дом. В это время их окружили абхазы и открыли огонь. Двое из грузин погибли. Третий решил выпрыгнуть в окно. И только собрался выпрыгнуть, как в углу комнаты увидел маленького ребенка. Как потом выяснилось, члены семьи думали, что его забрали соседи, а ребенок, видимо, спрятался под кроватью. Грузин взял ребенка на руки, прижал к груди и выпрыгнул в окно. Добежал до леса и там спрятался в яме. Ждал, пока стемнеет, чтобы в темноте к своим перебраться, но к вечеру его нашли два абхаза и взяли в плен. Грузин сказал им: «Я боец, можете меня расстрелять, но здесь, в яме, ребенок». Один абхаз, заглянув в яму, узнал своего племянника. Он удивленно спросил: «Где ты взял моего племянника?» Грузин все объяснил. После этого абхазы взяли грузина в горное село, в дом дедушки ребенка. Когда во всем разобрались, дедушка ребенка сказал грузину: «Ты спас продолжение моего рода, ты настоящий воин». Потом в честь грузина абхазы закололи теленка, накрыли на стол и пили за его здравие. На утро дядя ребенка вывел грузина в безопасное место. Прощаясь, сначала вернул ему его автомат, а потом поменял на свой и сказал: «Несмотря на то, что мы воюем друг с другом, сегодня расстанемся, как друзья».

Война испытала каждого из нас. И мы, испытавшие на себе весь ужас войны, помним все. Помним и то, как люди из противостоящих сторон спасали друг друга от смерти, как в угнетающем ужасе войны сохранили высокий, рыцарский дух, любовь к Богу и к человеку. Будущее поколение должно знать все о тех светлых людях, перед благородством которых в Абхазии, как всегда и везде, война потерпела поражение.







Заключительные выступления


— Прежде всего, хочу выразить свою радость по поводу того, что Конференция состоялась. Она была чрезвычайно полезна. Я много нового узнал, многому научился и думаю, что все мы друг от друга много нового узнали и многому научились. Процесс взаимного обогащения проходил не только в этом зале во время формальных докладов и обсуждений, но и в кулуарах, и просто во время общения. За это большое спасибо всем, кто внес свою лепту в создание такого прекрасного собрания.

Мы слушали много очень интересных докладов. Значительная их часть, может быть даже большинство, действительно были посвящены традициям наших народов. Традициям гуманности даже в моменты военного вооруженного столкновения, традициям миротворчества, общежития, преодоления конфликтных ситуаций. И очень мало было сказано о том, что сейчас на Кавказе растет новое поколение, которое в силу тяжелых условий безработицы, бесперспективности, нестабильности, общей варваризации очень слабо воспринимает эти прекрасные традиции. Люмпенизированное поколение, которое не уважает эти традиции, не уважает старейшин, священников и даже собственных родителей, способное поднять руку на собственных родителей, не говоря уж о всех прочих гуманных традициях Кавказа. Вот об этом мы сказали мало.

Мы также только наметили растущую опасность усиления влияния сил варварства, враждебных силам цивилизации. Растущие тенденции «фашизации» или «нацификации». Растущие тенденции «ваххабизации» или «савафизации» на Северном Кавказе и мусульманских регионах. Все эти термины я употребляю в кавычках, потому что ни один из них не является полностью корректным, они очень условны. И фашизм нынешний — это не фашизм Муссолини, и нацизм нынешний — уже не нацизм Гитлера, и ваххабизм нынешний — это не ваххабизм Мухаммеда ибн Абдаль-Ваххаба и все прочее тоже. Тут разница между словами и содержанием, о чем так хорошо говорил господин Золян. И тем не менее, это явления реальные и очень опасные. При этом, если сейчас на страницах массмедиа фашисты и протофашисты выступают врагами, обвинителями, контрагентами, оппонентами так называемых ваххабистов, совершенно не исключено, что с поворотом политической ситуации между ними может состояться хотя и временный, но союз. Примеры есть Рим—Берлин, Пакт Молотов—Рибентроп позволяют думать, что такие вещи возможны. Но это не конец света и не конец истории.

Мы часто задаемся вопросом, как случилось, что немцы — народ философов, поэтов, композиторов — вдруг превратились в кровожадных зверей. Но эти же немцы вновь превратились в народ демократичный, прогрессивный, законопослушный, играющий большую позитивную роль в современном мире. И между прочим, многие те люди, которые в современной Германии поддерживают демократию, либерализм, порядок, прогресс, входили в Гитлер-югенд, а некоторые даже служили рядовыми в Вермахте и СС. Поэтому не исключено, что те молодые люди, которые сейчас стоят под зелеными знаменами ваххабизма или красно-черными знаменами Лимонова и Баркашова, могут в дальнейшем стать либерально настроенными, демократичными, прогрессивными гражданами. Но для этого нужно кое-что сделать. По-моему мы реально, каждый из нас, кое-что делает в этом направлении. Но нужно делать больше. И об этом нужно думать, говорить, планировать действия.

— Я не буду говорить, как много я узнала на самом деле. Во-первых, я узнала много замечательных людей. Не могу сказать, что для меня было неожиданностью встретить здесь так много выдающихся людей, потому что знала, что Кавказ богат совершенно потрясающими людьми. Хочу сказать одно: я приехала из Молдовы и, наверное, у многих из вас возникнет вопрос, почему именно из Молдовы да еще и на Кавказский Форум. Объяснение очень простое: я представляю институт Вильяма Нельсона, который работает с университетом Джеймса Мелиса и мы разрабатываем исследовательские проекты, связанные с Кавказом. У нас было, в частности, много проектов по Чечне. И я приехала сюда, чтобы встретиться со всеми вами и найти экспертов для тех проектов, которые у нас сейчас в разработке. А также предложить вам сотрудничать с нами. Я знаю, что проблема финансирования исследовательских проектов для многих очень актуальна. Считается, что на исследовательские проекты денег не дают. Мы заинтересованы в этих проектах. Если вы можете и хотите что-то для нас сделать, то у нас будет возможность найти на это деньги. Я предлагаю вам информацию о нашем институте. Мы попробуем и финансово помочь, и сами поработаем с вами. Я рассчитываю на сотрудничество с вами.

— Работе Конференции немножко мешало то, что параллельно обсуждался абхазо-грузинский проект. Приходилось все время отвлекаться. Я думаю, что в следующий раз нужно будет спланировать работу так, чтобы все участники приехали специально на Кавказский Форум.

Другое дело, что мы разделили людей по секциям. Мне очень хотелось быть в той секции, где обсуждались проблемы, касающиеся Северного Кавказа, но приходилось работать и в другой секции. С одной стороны было много дискуссий, которые мы опубликуем, но с другой стороны меньше точек зрения.

Я думаю, что нам надо бы определиться. Потому что сама цель конференции была более конкретна, мы думали о традиционных нормах поведения людей и как это трансформируется в современном обществе. Конечно, у нас получился больше взгляд в историю, но, думаю, это было необходимо, потому что мы должны знать почву, из которой вышли. Может быть, есть смысл на следующей конференции больше уделить внимания современности. И чтобы это было не просто описанием ситуации и маркировкой наших позиций, сосредоточиться на рассмотрении тех положительных моментов, которые способствуют построению мира и доверия. Постараться получить более конкретные результаты.

У нас был уже опыт проведения конференции по абхазо-грузинскому диалогу. Конечно, первые три-четыре сборника были больше ориентированы на прошлое, там было больше фольклора, этнографии. Оказалось, что это нужно. Потому что, когда выяснилось, что мы очень много говорим о культуре, традициях, мы сумели в какой-то переломный момент начать говорить о будущем и конкретных вещах, не о позициях, а об интересах. В принципе, мы все находимся в ситуации конфликта, и тут неоднократно говорили, что очень сложно отойти от своих проблем, когда, допустим, в Баку идентифицируют проблему Карабаха с проблемой Абхазии. Я хотел бы, чтобы мы от этого ушли, и говорили больше о том, что может нас сближать, об общих интересах.

— Здесь Батал подчеркнул, что мы говорили больше о прошлом. Я не считаю, что это плохо. Дело в том, что когда Олег Дамениа говорил об архетипе, особенностях нашего национального менталитета, известный абхазский исследователь Станислав Лакоба в одном из своих эссе сказал, что наш язык отражает наш менталитет, в нем многое зашифровано из нашей культуры. Он, в частности, сказал, что в абхазском языке три прошлых времени, одно настоящее и два будущих. То есть абхазы, то же можно сказать и об адыгах, всегда идеализировали свое прошлое. Всегда считали, что настоящий период, в котором они находятся, это период упадка. Они всегда как бы занимались самокритикой и всегда верили в свое хорошее, светлое будущее. Это в нас заложено. И в архетипе кавказской культуры, мне кажется, заложено то, что мы повернули наши головы как бы назад, и пытаемся то, что было в прошлом, перенести в будущее. Наш золотой век, мы считаем, находился в прошлом. Мы его идеализируем и пытаемся тот прошлый идеал, который у нас за спиной, перенести в наше будущее. Это наш архетип и хотим мы или не хотим, никуда от этого не уйдем. Все, что мы говорили о традициях, традиционной культуре, оправдано, мы поневоле делаем это всегда, и всегда будем делать, потому что это глубоко сидит в нашем архетипе.

— Многие говорили о том, что в докладах было очень много интересного этнографического материала, чуть меньше того, насколько эти нужные, важные в нашей жизни традиции работают сегодня либо будут работать в будущем. У меня большая просьба к выступавшим расширить свои доклады таким образом, чтобы прошлое, история служили полезным уроком для движения вперед.

—Для того, чтобы нам двинуться дальше, если мы озабочены тем, чтобы конфликты выходили на другой уровень решения проблем, то нужно обязательно выработать некоторые правила, по которым могут жить народы на Кавказе и которые мы должны выполнять. Не государственные законы, а правила, которые нужно обсуждать в СМИ.

— Как мы должны относиться к традициям? Построить всю свою работу и идеологию только на традициях не совсем правильно. Но опираться на наши традиции — необходимое условие.

Какие негативные внешние явления проявляются? Вот такой факт: сразу после грузино-абхазской войны лидеры Грузии спровоцировали самые развитые передовые страны мира в лице Великобритании, Германии, Франции, США и России объявить, что они являются друзьями Грузии. Как это было воспринято в Абхазии? Про Абхазию всюду говорят, что это дикари, лилипуты, что это самый плохой народ и он во всем виноват,. И на этом фоне появляются друзья у Грузии. Не было до сих пор случая, чтобы на каком-то международном форуме, в ООН, Совете Европы выслушали абхазскую позицию.

В феврале этого года в Пицунде состоялась встреча грузино-абхазской делегации с участием экспертов. Когда была выслушана абхазская позиция, эксперты вообще удивились — неужели это так. И до сих пор эти эксперты, которых объявили друзьями Грузии, не знают, что делать. Вот к чему приводит непродуманная позиция - любой ценой поддерживать одну сторону. До сих пор абхазскую сторону никто не выслушал. Это не будет способствовать разрешению конфликта.

Геворк Тер-Габриелян:

— Что такое Кавказ? Есть ли общий Кавказ? Есть ли на самом деле на Кавказе конфликты или в принципе все в порядке? Мы, к сожалению, изолированы друг от друга.

Ученые, этнологи, а также конфликтологи, которые дают нам рецепты, говорят о том, что история может дать практике и что практики могут дать ученым. Мы хотели поставить вопрос - в каком смысле нужны история и традиции. Существует ли современность как нечто оформленное, или мы даже не знаем сами, где, в каких условиях, в рамках каких мифов живем.

Мы хотели, наконец, поставить вопрос о том, что такое для нас Запад, западное влияние, каковы его истоки и что такое Восток, Кавказ. Есть ли взаимодействие. Есть ли точки соприкосновения или речь идет о конфликтом взаимодействии.

Я думаю, мы в рамках Конференции эти вопросы поставили и начали их обсуждать. Впереди еще очень долгий путь. Соотношению международных и кавказских норм был посвящен только один доклад. Об этом говорилось также в дискуссиях. Больше упора было на традициях, нежели на современности. На ряд вопросов так и не были получены ответы.

Многократно ставился вопрос о морально-этических нормах поведения представителей гражданского общества.

Говорилось о том, что нужны правила, которые отличают НПО комбатантов от НПО миротворцев, о том, на какие морально-этические категории они ориентируются.

Говорилось, наконец, о том, что не все участники конфликтов получают адекватные права для выражения своих взглядов на международном уровне. Это тоже большая проблема.

Говорилось о том, что нам нужен образ будущего Кавказа. И в то же время мы осознали, что так легко забыть то настоящее, ту реальность, в которой мы живем.

От вашего имени я благодарю всех за то, что нам позволили провести эту конференцию. Благодарю те умы, которые позволили эту конференцию обосновать. Благодарю те руки, ноги, улыбки, которые позволили, чтобы все это произошло так, как произошло. Благодарю правительство России, а также Абхазии, Грузии, Армении за то, что они позволили, чтобы люди приехали и собрались здесь вместе. А также правительство Азербайджана за то, что оно не помешало. Насколько я знаю, оно не было осведомлено, но во всяком случае не создало проблем. Я благодарю наших коллег из международных организаций, которые здесь присутствуют, за предоставление возможности, за критический отдельный взгляд со стороны и за то, что они поняли, что здесь происходит.

Геннадий Аламия:

— Не вовремя сказанное слово всегда смешно, но так получилось, что вы не дали мне слово чуть раньше. Дело не в стихах, а дело в том, что конфликт отнял у меня возможность видеть моих друзей. И вот вы, которые боретесь против конфликтов, вернули мне это. Сегодня вечером я встречаюсь со своими друзьями, которых не видел уже 13—15 лет.

Еще хотел бы сказать, что вы ищете причины конфликтов, кто их начал, как, но ищете в нас, в тех, кого называют мастерами слова. Все начиналось со слова. Это тема отдельного разговора. Если вы разрешите сотрудничать с вами, это будет отдельный доклад, где будет, наверное, сказано о том, какую страшную роль сыграли «мастера слова» в развязывании всех этих конфликтов. Потому-то я и хотел просто прочитать одно стихотворение, переведенное на русский язык, в котором говорится о том, что у армян есть такое поверье — если при въезде в Армению ты увидишь лицо Масиса, значит эта земля тебя приняла как своего. И вот как раз, когда абхазская делегация подлетала к Еревану, как никогда, это лицо было сияющее и открытое. Значит, эта земля после всего, что произошло, опять принимает своих братьев, гостей. Я очень рад, что все, что здесь происходит, происходит именно здесь.

Я никогда не говорю, что плохо пишу, но всегда говорю, что плохо читаю. Это цикл, он переведен и на армянский язык, но я прочитаю на русском одно из стихотворений этого цикла. Весь цикл называется «Нежность камня».

Посвящено Масису

Когда у порога хозяин не встретит тебя,

Ты всякое можешь подумать,

Обидеться, в тайне, пришел, упреждая обиду, по дому скорбя,

Я слушаю голос высокий, тоски и скитаний.

Не так уж и часто меня посещает Масис.

Мы друг от друга за тучами не ускользаем.

Ты искренне встречен и так же к друзьям относись,

Терпеньем у них одолжись, и вернется хозяин.

Он напоминает несчастную, скорбную мать,

Лицо свое светлое скрывшую трауром шали.

Ей камень глухой о своих сыновьях вопрошать

И тихо брести в благодарных сединах печали.

Он напоминает сестру, молодую сестру,

Которой во стыд красота, красоты не потратив,

Ей зерна надежды в камнях рассыпать по утру,

И восходов до вечера ждать, возвращения братьев.

Он напоминает последнего сына в семье,

Мальцом не успевшего броситься в яростный пламень.

Последнего сына, который несет на себе

Невинную кровь не отомщенную, тягостный камень.

Масис меня встретит, тогда же, когда же и всех,

Рассеянных по миру,

Днем не растративший света, он будет ночами сиять из вселенских прорех,

Раздвоенным сердцем во имя любви и привета.

Стоял предо мной поутру Светлоокий Масис,

Бессмертный народ, золотая заря затопила столицу твою,

И не смотрит в отчаянии вниз библейский ковчег,

Не моя ли пора наступила?!









Статья написана в преддверии юбилея, который произойдёт в июле 2003 года. Жанр: обзор-анализ на основе личного опыта и мнения, и не претендует на завершённость.






Реклама: JesusChrist.ru это Библия, Библейский словарь и др.